Кивнув, я направилась к двери. Пропустила первого ассистента вперёд, прикрыла за ним дверь и повернулась к главному врачу. Повинуясь зову интуиции, присмотрелась к усталому лицу главного, ища на нём отражение чувств. Не нашла.
Сказала:
— Я никогда ещё не видела такой ювелирной работы. Ярослав Игоревич, вы не просто сделали всё возможное, вы и невозможное добавили. Каким бы ни был исход, Станислав — ваш должник.
На долю секунды лицо главного смягчилось, приоткрывая слабость: тот самый вирус сомнений, что живёт во всех нас. Потом он фыркнул и махнул рукой, выгоняя меня в коридор.
— Ладно уж, Леонова, захвалишь.
Я навещала Станислава дважды в день, в присутствии охраны, конечно. Ярослав Игоревич не возражал, но до врачебной конференции и до встреч с родственниками не допускал.
— Незачем болтаться у Василия Седова перед глазами. Хочешь стать его шестой женой или снова с ним поцапаться? Нет — так держись подальше. Скоро больного отправят в Германию на реабилитацию, а пока не маячь перед глазами его отца. Не напоминай о себе.
— Он несправедлив…
— Лера! Я тебя умоляю!!! Не говори глупостей. Какая может быть справедливость, когда речь идёт о его больном ребёнке?? Пять лет Станиславу или тридцать семь — не имеет значения. Сын — это навсегда, и такие люди, как Седов-старший, порой переживают особенно сильно. Он привык всё контролировать, а тут такая ситуация.
Я и сама знаю, но всё равно обидно. Станислав — отличный мужик. Повеса, любитель дорогих игрушек и женщин, он искренне наслаждается своей репутацией и не скрывает грехов. Такие, как он, живут на всю катушку и никого не обманывают. Стас мне понравился именно из-за подкупающей честности, а также из-за стального характера, который он унаследовал от отца. Непробиваемая решимость — вот, что отличало Седовых. Такие никогда не сдадутся. Уверена, что Станислав встанет на ноги, причём очень скоро.
Мы похожи: оба ни на секунду не отпускаем свою мечту.
Когда я навещала Стаса, мы болтали о жизни, он травил анекдоты про своих друзей и при этом старательно двигал пальцами ног. Ни на секунду не останавливался. Выкладывался по полной, 24 часа в сутки. Такие люди добиваются невозможного.
Навещая Стаса, я каждый раз разглядывала охранников на случай, если мой обидчик вернётся. Порывалась спросить о нём, но передумала. Во-первых, не знала его имени, да и описать толком не могла. Мужик в костюме с короткой стрижкой и суровым выражением лица — вот и весь словесный портрет. Во-вторых, не хотела напоминать обидчику о своём существовании: вдруг он надумает мстить? А в-третьих, если пожаловаться Стасу, он — стопроцентно — вовлёк бы в это дело отца, а видеться с Седовым-старшим мне уж очень не хотелось.
Проявив неведомую ранее (и весьма неразумную) душевную щедрость, я занесла случившееся перед операцией в категорию недоразумений: зарвавшийся охранник решил на время «убрать» молодого врача, чтобы Станислава лечили только убелённые сединами эксперты. Или я просто показалась ему подозрительной, мало ли что бывает. Знал бы Ярослав Игоревич, какую историю я утаила, уволил бы на месте, уж точно. Но сам бы тоже ничего не смог сделать. Нажаловаться Седову? Напомнить ему о существовании подозрительного ординатора? Поссориться с самой влиятельной семьёй в городе? Нет.
Короче говоря, я заставила себя забыть о случившемся. Мало ли вокруг неуравновешенных людей, повёрнутых на своей полной безнаказанности.
А потом Станислава отправили в Германию, я даже не успела попрощаться. Так и не сказала ему, что восхищаюсь его характером и невероятным оптимизмом. Я желала ему добра и удачи, но предчувствовала, что мы никогда больше не встретимся. А жаль. Его борьба и решимость вызвали во мне искреннее восхищение, и хотелось бы стать свидетельницей его победы. Полной.
Однажды я прочитаю о нём в новостях и узнаю, что он выиграл в этой борьбе. Увижу по телевизору, как он идёт к гоночному автомобилю в сопровождении пары красоток. Я в этом не сомневаюсь, как и в том, что судьба больше не столкнёт нас лицом к лицу. Слишком неровной была наша первая встреча: я держала в руках скальпель, а он — надежду.
По крайней мере, так я думала, стоя в пустой палате, ещё не убранной, со скомканными простынями и засохшими остатками завтрака на подносе.
Кто бы знал, какой подарок приготовила для меня судьба.
Меня похитили через две недели после операции, когда я уже и думать забыла о странных событиях и о семье Седовых.
Рассказывать о том, что случилось, не хочется. Совсем. Отстранюсь от воспоминаний, запру эмоции и задам один вопрос, который не даёт мне покоя: почему, почему, почему я не догадалась о наказании, которое приготовил для меня Седов-старший?