Элиза заставила себя сдержать возмущение, потому что, если бы она ввязалась в перепалку, это расстроило бы отца. Лестер, казалось, понимал, какую борьбу со своим темпераментом она выдерживает, потому что его насмешливый взгляд сменился широкой язвительной ухмылкой. Роланд посмотрел сначала на одного, потом на другую, потом, боясь, что мир будет опять нарушен, спросил:
— А разве он не может обратиться к закону — попробовать получить судебный запрет, например?
— Пусть попробует, — повторил Лестер. — Во всяком случае, у меня есть подозрение, что некоторые деревья больны. Я внимательно осмотрел вязы — они гниют под корой. Если так, их придется срубить в любом случае, причем чем быстрее, тем лучше, пока болезнь не распространилась.
Гарольд Леннан умиротворяюще взглянул на свою дочь.
— Что поделать, Элиза. Будет там строительство или нет — все равно твой любимый лес обречен. Придется тебе найти другое место для прогулок. — Он вздохнул. — Надо строить дома, потому что людям нужно где-то жить, и нам всем придется пойти на какие-то жертвы ради этого.
— Я не согласна, — ответила Элиза. — Для этого есть поля в государственной собственности. — Она посмотрела на Лестера: — Почему вы не можете ограничить строительство ими?
— Я уже объяснял почему. Потому что лес проходит прямо посередине.
Элиза устала спорить, собрала пустые чашки на поднос и пошла на кухню мыть посуду. Через несколько минут Лестер просунул голову в дверь.
— Спокойной ночи, Элиза, моя милая подружка, — сказал он. Девушка ничего не ответила. Он пожал плечами, скорчил гримасу Роланду и ушел.
На следующее утро Элиза сказала Филу Полларду:
— Насчет леса все правда. Кингсы собираются его срубить. Я получила подтверждение из самых первых уст — от самого Лестера Кингса.
— Ах, значит, они уже все решили?
Элизе показалось, что мысленно он уже засучил рукава для борьбы.
— Вот именно. Мы устроим митинг и выставим несколько плакатов в главных точках города. В типографии напротив сделают с дюжину экземпляров, если я их как следует попрошу.
Пока Клара обслуживала посетителей — по утрам торговля всегда шла вяло, — Элиза помогла Филу сочинить плакат.
— Нужно сделать их побыстрее, — сказал Фил. — Не доверяю я этому старому хитрюге Кингсу.
— Но против нас не только старик, — заметила Элиза. — Внук у него такой же бессовестный. Вчера вечером он заявил, что выполнит все, что задумал. Он пытался оправдать свое решение тем, что якобы у деревьев появилось какое-то заболевание, из-за которого их все равно придется срубить.
— Блеф, и ничего больше, — хмыкнул Фил. — Не верь ни единому их слову. Но это значит, что времени у нас теперь еще меньше, чем я думал.
— А где будем собирать митинг — в лесу?
— Хорошая мысль. Прямо на месте событий. Люди прочувствуют прелесть этого места и поймут, за что они борются.
Плакаты были готовы на следующее утро. Один Фил выставил в своей витрине, потом проехал по городу и раздал остальные своим приятелям — владельцам магазинов, оставив один себе, чтобы вывесить в окне своего дома, и еще один отдав Элизе, которая пообещала сделать то же самое.
Роланд запротестовал, когда увидел плакат в окне своей гостиной.
— Ты не можешь его там оставить, Лестер же наш друг.
— Твой друг, а не мой, — поправила она его.
— Когда он придет к нам, что я ему скажу?
— Вали все на меня. Если он станет ко мне приставать по этому поводу, я ему отвечу.
Но Лестер не стал приставать к ней. Каждый раз, когда он заходил к Роланду, Элиза убегала наверх и запиралась в своей комнате. Она пыталась убедить себя, что не избегает его, а делает это ради мира и спокойствия.
День, на который был назначен митинг, оказался серым и прохладным. Небо низко нависло над головами, и не было даже намека на прояснение. Плакаты вызвали достаточный интерес, и, если какой-нибудь посетитель спрашивал Фила про митинг, он долго убеждал того прибавить свой голос или хотя бы имя к манифестации протеста.
Вскоре после обеда начался дождь, мелкий, пронизывающий, который явно намеревался продолжаться до темноты и еще дольше. Элиза надела плащ, натянула ботинки и стала шарить в шкафу в поисках зонта. Роланд ждал ее в прихожей.
— Ты идешь? — с надеждой спросила она его.
Он презрительно рассмеялся:
— Ты затеяла безнадежную игру. Ты что, думаешь, Лестер не знает, как справиться с такими вещами? У него и раньше такое случалось. Вчера вечером он говорил мне, что у него найдутся на это свои методы.
— Он удивится, насколько серьезно настроены местные жители, — возразила Элиза. — Если у него есть мозги, он передумает и не станет рубить деревья.
Роланд пожал плечами:
— Иди, развлекайся. Это хотя бы вывело тебя из спячки. Тебя вытащили из спальни и оторвали от твоего драгоценного магнитофона, ты вернулась обратно на землю. — Он посмотрел на ее ботинки. — В буквальном смысле этого слова.
Элиза фыркнула:
— Спасибо за поддержку, братец. Если бы в этом деле не был замешан твой замечательный друг Лестер, ты бы тоже был с нами.
Он только еще раз пожал плечами и попросил:
— Закрой дверь. Ветер ледяной.
Элиза вышла под проливной дождь. Фил ждал ее в конце дороги, чтобы подбросить до места, и она с благодарностью села к нему в машину.
— Надеюсь, дождь не напугает людей, — пробормотал он, глядя сквозь залитое водой ветровое стекло.
Когда они приехали, под деревьями стояла маленькая группка людей, тщетно пытавшихся укрыться от дождя под голыми ветвями. Элиза открыла зонтик и держала его над пожилой дамой, переминавшейся с ноги на ногу под вязом.
Люди шли к месту собрания тонкой струйкой, а не валили толпами, как надеялись Элиза с Филом. Через десять минут под шум дождя, ударявшего в ковер прошлогодней листвы, Фил Поллард начал свою речь. Говорил он гладко и убедительно, и с самого начала ему удалось завладеть вниманием толпы. Но Элизу беспокоило то, что, в конце концов, его проповедь была обращена к тем, кто и так был на его стороне, — иначе они бы сюда не пришли.
Вдруг девушка с удивлением заметила знакомую фигуру, стоявшую возле одного из деревьев, и затаила дыхание.
Что здесь делает Лестер? Он взглянул в ее сторону, но и виду не подал, что узнал, — ее лицо было холодным и застывшим, как маска.
«Разве он не понимает, — подумала Элиза в тревоге, хотя после она укоряла себя за эту непростительную слабость, — что, если бы активисты в толпe узнали его, как одного из клана Кингсов, они могли бы напасть на него? И тогда, — в растерянности спрашивала она себя, — на чьей стороне оказалась бы я?» — и запретила себе даже рассуждать о возможности подобного выбора.
Собрание единогласно решило получить консультацию юриста и узнать, каким образом можно остановить строителей.
Толпа двинулась обратно к дороге. Машины одна за другой отъезжали от обочины и уносились прочь.
Фил отвез Элизу домой.
— Хорошее было собрание, — заметил он, пока они ехали. — Надеюсь, это даст Альфреду Кингсу пищу для размышлений. Кстати, ты не заметила, что вокруг слонялся его внук? Что он там делал? Шпионил за нами?
— Скорее всего, — горько ответила Элиза. — Думаю, теперь он доложит обо всем деду. О чем мы говорили, и какое решение было принято.
В этот вечер Элиза мыла посуду, а отец помогал ей, когда зазвонил телефон. Подошел мистер Леннан. Разговор был коротким.
— Да, она здесь, — услышала Элиза его слова, потом он положил трубку. На кухню он вернулся мрачным. — Это Лестер звонил. Он был, по-моему, очень раздражен. Сейчас он придет сюда к тебе.
Элиза попыталась подавить холодок страха, который побежал у нее по спине, и беспечно пожала плечами:
— Наверное, это по поводу сегодняшнего митинга.
— Как все прошло? — спросил отец.
Она рассказала ему, на чем они порешили, и он заявил, что вполне солидарен с ними, но вряд ли это чем-то поможет. Ее стало немного злить, что в последнее время он ни во что не хочет вмешиваться.