— Так-то оно так, — протянул он, пряча свои мутные глазки в чашке в зеленым чаем, — но…
— Что «но»? — подняла я брови.
— К вам ведь Настя обратилась?
— Да.
— Но ей всего семнадцать лет. Она несовершеннолетняя. Вы на каких условиях с ней договор подписывали?
— Вот уж не думала, что такой перспективный следователь проявит столько формализма! На каких условиях я договариваюсь со своими клиентами — коммерческая тайна, охраняемая законодательством, — отрезала я. — Смотрите, Олег Романович, если мы сейчас с вами не приходим к консенсусу, я продолжаю расследование параллельно с вами. Это займет несколько больше времени, ведь вы уже провели собственное дознание. Но когда я разберусь и найду убийцу, ваш непосредственный руководитель, Виктор Иванович, мой давний знакомый, обязательно будет введен в курс дела. Ему станет известно, что я работала вопреки официальному следствию, а не благодаря ему. Виктор Иванович вряд ли будет доволен, что его сотрудники не так расторопны, как вольный частный детектив, не имеющий властных полномочий.
Я бессовестно блефовала. С полковником Виктором Черемшановым у меня ничего общего не было, но Волкову совсем не обязательно было об этом знать.
— В общем, Олег Романович, давайте дружить. Это пойдет на пользу всем, — доверительно улыбалась я.
Бедняга маялся между амбициями и осторожностью. К тому же ему было не по себе от роли объекта психологического давления, которую я ему навязала. Привык сам «колоть» и «нагибать», а тут его обрабатывают. Я даже нечто вроде сочувствия к нему испытывала.
— Может, покурим? — предложила я, вынимая из сумки пачку сигарет.
— Аа… откуда… вы думаете…
— Олег, да от вас табачищем разит за три метра! У меня нюх, как у кошки.
Опять вранье беспринципное — мне Киря говорил, что Волков курит.
— Да я бросаю вообще-то, — промямлил следователь.
— Ох, мы все бросаем, — засмеялась я, набросила куртку и пошла к выходу из кафе с пачкой сигарет в руке.
На крыльце кафе мы подымили и пришли к взаимопониманию. Не зря индейцы трубку мира придумали. Есть в этом что-то сакральное.
Вскоре я сидела в кабинете Волкова и знакомилась с весьма интересными фактами.
Выяснилось, что незадолго до смерти Андрей Павлов привел в порядок все свои дела. А именно составил завещание, закрыл все долги и позаботился о будущем всех близких ему людей.
Список наследников был довольно обширным. Львиная доля — автосалоны, СПА-отель, два ресторана — отходила жене покойного Марине. Дочери предназначалась всего лишь одна небольшая фирма — ателье по пошиву чехлов для автомобильных сидений.
В завещание была включена некая Лада Мещерская, которая, по информации следователя, работала нянечкой в семье Павловых много лет назад. Ей полагалась сумма в тридцать тысяч долларов плюс ежемесячная выплата из личного фонда Павлова, ведение которого возлагалось на главного бухгалтера фирмы.
Интересно, с чего бы такая щедрость к бывшей домработнице? Хотя нет, нянечке.
Чутье подсказывало мне, что за этим кроется что-то личное. Однако анализ своих ощущений я решила отложить, а пока продолжала изучать завещание.
Приличная сумма отходила некоему Константину Калачеву — водителю Андрея Анатольевича, служившему ему почти десять лет. Не забыл Павлов упомянуть в завещании главного бухгалтера фирмы «Авторай» Алину Аркадьевну Левицкую. Ей, как и водителю, Павлов завещал по двадцать тысяч долларов. Упомянуты в завещании были еще несколько сотрудников фирмы, им отходило по три тысячи.
Павлов составил завещание за полтора месяца до своей смерти.
Я не преминула обратить внимание следователя на этот факт.
— Как-то странно, человек составляет завещание и почти сразу отходит в мир иной, вам это не кажется подозрительным, Олег Романович?
Следователь лишь пожал плечами.
— Всякое бывает.
Ну конечно, зачем заморачиваться, когда проще пойти по пути наименьшего сопротивления и назначить убийцей первого, кто мало-мальски подходит на эту роль.
— Судя по условиям завещания, — проговорила я, отодвигая бумаги, — самый серьезный мотив был у жены Павлова, остальным предназначались слишком несущественные суммы.
— Ну, не скажите, Татьяна! Двадцать тысяч долларов для многих — целое состояние.
Волков даже не сообразил, что своим возражением оказал самому себе медвежью услугу.
— Вот и я о том же — видите, сколько людей заинтересовано в его смерти? А тот, кого следствие подозревает в убийстве, никаким боком не заинтересован.