И когда я снова взглянула на вершины гор – они исчезли, и я заметила, что и тех холмов, с которых мы спустились, тоже нет, и что наш путь, прежде прямой и ровный, теперь исчезал за поворотом.
– Раджун! – в ужасе воскликнула я.
Наконец мой спутник это тоже заметил.
– Прелестный Край, – прошептал Раджун. – О боже, Анна! И здесь всё вокруг подчиняется ему!
Страх сковал моё тело, и оно словно окоченело от холода.
Возможно ли такое?! Неужели вся эта красота во власти Дикого?! Неужели цветы и лес, весёлые маленькие шмели и журчащие ручейки служат ему и делают всё, чтобы сбить нас с пути? Как такое вообще возможно?!
– Мне страшно, Раджун! – прошептала я, и Раджун, кивнув, обнял меня, как будто желая защитить; но я знала, что и он ищет во мне утешения.
Утешить его я не могла. Всё, что происходило здесь и сейчас, было гораздо ужаснее всего, что было раньше.
Когда бредёшь по мрачной равнине или по тёмному лесу и тебя преследуют враги, когда идёшь по безводной пустыне под палящими лучами солнца и обжигающему песку – тогда зло кажется близким и очень реальным. Но если даже Прелестный Край в сговоре с Деспотом – кому вообще тогда верить?!
– Кролик! – позвала я. – Кролик, ты ещё здесь?
Кролик не потерялся: он жевал травку неподалёку от нас на обочине и никак не мог насытиться вкусными листиками.
– Что это значит, кролик? – спросила я. Смотреть по сторонам я уже не решалась – какой смысл, если картинка меняется каждый раз: то, что мгновение назад находилось справа, теперь было слева, а то, что только что было впереди, теперь маячило у нас за спиной.
Кролик нехотя поднял голову.
– Прелестный Край, – с полным ртом произнёс он. – Вы и сами знаете. Прелестный Край Блуждающих Дорог.
Я наконец вспомнила об этом, и мне всё стало ясно – и Раджун тоже всё понял.
– Блуждающие Дороги! – воскликнул он. – Анна, какие же мы глупые! Поэтому здесь и нет головорезов! Они ему не нужны. Ведь здесь и без них никто и никогда не достигнет своей цели. – Раджун выглядел совсем отчаявшимся. – Мы не дойдём до замка, – устало промолвил он. – Как бы ни старались. Эти дороги всегда будут сбивать нас с толку. Мы можем идти всю ночь и весь день, пока не упадём от изнеможения, но нашей цели мы не достигнем. Прелестный Край – это его самое ужасное оружие: здесь Храброму Воину не помогут ни сила, ни отвага, ни ум, ни даже терпение – ничто не поможет. – Казалось, он сейчас заплачет.
– Но кольцо, Раджун, кольцо! – воскликнула я и протянула к нему руку: на моём пальце сверкали камни – белый и красный. – Не забывай, что у нас есть кольцо.
Раджун посмотрел на меня.
– И что с того? – устало спросил он. – Это зеркальное кольцо! Какие из наших качеств оно может превратить в их противоположность, чтобы нас спасти? Измениться должны Блуждающие Дороги, а не мы!
И я поняла, что нам не поможет даже кольцо.
Мы сели в траву и посмотрели друг на друга; и хотя мы проделали долгий путь, а растущие на обочине кусты рядом с нами гнулись под тяжестью ягод, есть нам не хотелось.
– Раджун, – наконец сказала я, – должен же быть какой-нибудь выход! В пророчестве говорится, что Храбрый Воин победит Дикого – значит, Храбрый Воин должен пройти через Прелестный Край! В пророчестве говорится, что он доберётся до крепости – значит, должен быть какой-то выход!
– Не глупи! – огрызнулся Раджун. – Пророчеством нам обещан Храбрый Воин! Он-то уж точно нашёл бы помощь в Прелестном Краю. Но мы, – Раджун разочарованно посмотрел на меня, – мы именно те, кого ты имела в виду: мы не те, кто для этого нужен.
На землю опустились сумерки, и в небо взлетели ночные птицы. Мы улеглись под кустами и попытались уснуть. Темноту пронизывал стрекот сверчков, и этот звук наполнял меня страхом. Я закрыла глаза и не открывала их до самого утра.
29
Мелодия
На востоке всходило солнце: но там, где ещё вчера были холмы, простиралась равнина, за которой грозно возвышались горы. С большим трудом солнце вырвалось из мрачной дымки над горными вершинами и сквозь пелену начало свой дневной обход.
Раджун по-прежнему лежал рядом со мной с открытыми глазами.
– Здесь мы и умрём, Анна, – тихо произнёс он. – Здесь мы будем жить и здесь мы умрём. Каждый день у нас будет пища и вода, и мы не будем испытывать ни голода, ни жажды – но нам отсюда не выбраться. Мы будем слушать, как щебечут птицы, как шелестят на ветру листья на деревьях, как журчат ручейки и гудят шмели – и мы будем ненавидеть это всей душой, с каждым днём всё больше будем ненавидеть всю эту красоту. Потому что уже никогда не сможем от неё уйти.