– И отдать всё Дикому, – устало проговорила я. – Отдать ему целую страну, каждый камень и каждое растение, каждое животное – а теперь ещё и сердца людей.
Раджун молчал, и мне ответило только моё эхо.
– Раджун? – испуганно прошептала я.
Я услышала его рыдания, и он сказал:
– Я могу думать лишь о том, что нас ждёт, Анна, и мне очень страшно. – Он снова зарыдал, и мне захотелось обнять его и утешить – и утешиться самой.
Я ненавидела Деспота и его приспешников, разделивших нас: я ненавидела их за всё, что они сделали с этой страной – но в эту минуту я больше всего ненавидела их за то, что мы с Раджуном не могли обняться и укрыть друг друга от отчаяния и страха.
– Я не хочу думать о том, что будет! – упрямо заявила я и поднесла руку к лицу, чтобы в мерцающем свете факелов внимательно рассмотреть кольцо, белый камень над красным. – Помоги же, кольцо! Помоги!
Но ничего не произошло.
– Здесь мы и умрём, Анна, – тихо произнёс Раджун, и я вспомнила, что он уже произносил эти слова в Прелестном Краю Блуждающих Дорог: «Здесь мы будем жить и здесь мы умрём». Но теперь он говорил только о смерти. И мы оба знали, что нам осталось недолго. Всё случится очень скоро – когда вернётся Деспот.
И тут я услышала над головой шорох. Он приближался – громкий шорох в темноте. Крыльев на фоне ночного неба было не разглядеть. Но я всё равно знала, что это значит.
– Птица, Раджун, – сказала я. – Над крепостью кружит шпион.
35
Зеркало
Шорох стал ещё громче, и я услышала взмахи крыльев, а затем увидела птицу. Она кружила над замком и над двором, где мы сидели. Она была совсем рядом.
– Что ей ещё нужно?! – возмутилась я. – Теперь, когда мы уже давно во власти Дикого? – Я погрозила кулаком в небо, туда, где надо мной зависла птица, и заметила, что она держит что-то в когтях. Она опускалась всё ниже и ниже, и от взмахов её крыльев заколебался воздух, и я закрыла лицо руками.
Поэтому я и не заметила, как из её когтей выпало зеркало; поэтому я его и не поймала – и оно, тихо звякнув, упало к моим ногам на каменную мостовую двора.
Я открыла глаза.
Шорох крыльев стих вдали, но передо мной – так близко, что я могла до него дотянуться даже в цепях, – лежало зеркало кузнеца, и несмотря на царивший во внутреннем дворе сумрак, его серебристая оправа сверкала, а на его поверхности отражался свет факелов.
– Птица принесла мне зеркало! – прошептала я и потянулась к нему.
Волна облегчения прокатилась по моему телу, наполнив меня безграничной лёгкостью и теплотой, и мне захотелось кричать от радости.
Птица принесла мне зеркало! Птица оказалась не предателем и не шпионом. Всё это время она следовала за нами только для того, чтобы знать, где мы находимся, и принести мне зеркало, как только она его найдёт.
Значит, я спасена! Осталось лишь поднять зеркало и, повернув его золотистой стороной к себе, заглянуть в него – и я тут же забуду про замок как про страшный сон. Всего один взгляд в зеркало – и я окажусь дома! Там перед светофором будет стоять грузовик, и мамаши будут созывать своих деток к ужину, и мне придётся поторопиться, чтобы не заставлять маму ждать.
Дрожащими пальцами я ухватилась за серебристую ручку. Неужели всё так просто?! Неужели после всего ужаса, что я пережила, я сейчас переверну зеркало другой стороной – и спасусь?!
Я-то спасусь – но не Страна-по-ту-сторону. Я вернусь домой, к своей повседневной жизни, и каждое утро буду ходить в школу, ссориться с Катей, списывать домашние задания у Ассал и дуться на Назрин за то, что она отняла у меня подругу, – а Страна-по-ту-сторону останется во власти Деспота. Он по-прежнему будет владеть Символом кузнеца – медальоном, наделяющим его властью над сердцами людей; а я уйду и попробую обо всём этом забыть. Обо всём – включая Раджуна.
Колебалась ли я – хотя бы мгновение? Было ли мне стыдно, что я так обрадовалась возможности спастись – обрадовалась так сильно, что позабыла обо всём?
Я не испытывала стыда за то, что взяла в руки зеркало – слишком уж велик был прежде мой страх, и слишком велико было теперь моё облегчение: я не была Храброй Воительницей, и я очень хотела домой.
Я подняла зеркало и поднесла его к лицу. Я заглянула в свои глаза, в глубине которых за облегчением ещё мерцал страх – страх, но не стыд; и я испугалась, увидев, какой измождённый у меня вид.
Я перепробовала всё, что могла, подумала я и в последний раз взглянула на внутренний двор крепости и на Раджуна. Я сделала всё, что было в моих силах, но этого оказалось недостаточно. А теперь я возвращалась туда, где моё место. И в том, что я не Храбрая Воительница, нет моей вины.