***
Хабаровск встречает промозглым дождем, хотя и середина сентября. Впрочем, дело ближе к октябрю - оно и логично.
Стряхиваем с одежды наледь.
- Как мороженые селедки, - комментирует птенец. - В глазури.
- Чем выше поднимаешься, тем холоднее, - пожимаю плечами. - Одежда остыла. И ты остыл. Потом ты пошел вниз через влажный воздух с моросью, и оно намерзло.
- Да знаю, - встряхивает плащ, с которого летят ледяные крошки.
- Тогда пойдем в дом, - киваю на окна.
Андрей с детьми прибыл домой еще днем.
***
Я могу много. Но только по очереди.
Все и сразу - не получается.
Дети. Апрель. Точнее, сперва Апрель, а затем дети. Птенец - первоочередное.
Ему надо приучаться к свету.
Это во всяких таких фильмах и книжках - укусил вампир, и дальше такое чудище вылезает - и сила есть, и все может.
В жизни так не получается. У только что пробудившегося птенца преимуществ совершенно нет. Свет смертелен. Физической силы нет. Летать не умеет. Ускоряться, оставлять себе знания выпитых - тоже учится не сразу.
Поднимаю голову.
Желтая ветка колышется за окном.
Один плюс - мы "живем" бесконечно долго. Времени может хватить на все.
К свету приучают долго и методично, хотя прием до безобразия простой - океан, глубина... а потом потихоньку в дневное время подъем до максимально терпимого уровня.
Меня этому учить стали в тридцать лет. Раз или два в неделю.
Поднялся я на поверхность первый раз спустя восемьдесят лет. И тут же нырнул обратно - уж больно солнышко жглось.
Искусственный ультрафиолет, кстати, нам безвреден. Как и радиация. Правда, до какого уровня, не знаю - не проверял. Да и не горю желанием проверять. Хотя один раз подобрался к саркофагу Чернобыльской АЭС. Вреда это не принесло, хотя я сильно глубоко и не проникал.
После того, как остался один - тренировки продолжал. И спустя две сотни лет после пробуждения первый раз сумел пробыть на открытом пространстве с восхода до заката.
На день зимнего солнцестояния.
***
Без людей было бы проще - я мог бы оставаться с Апрелем где-нибудь на побережье или острове столько, сколько нужно. Даже с одним Андреем. Кошка не в счет - кошка привычная. Рыбкой бы отъелась.
Но у меня еще Аня и Витя.
И их надо учить.
Пальцы бегают по клавиатуре. На экране - длинный листинг программы.
Рядом со столом горизонтально в воздухе висит Апрель. Перед ним тоже раскрытый ноутбук.
Жмет клавишу, и противодействующая сила немедленно отталкивает его прочь.
Падает на пол.
Вздыхает, возвращается в прежнее положение.
- Слушай, может, я сяду за стол как белый человек, а? - интересуется через пять минут.
- Не-а.
- Ну, а антигравитацию потом потренирую...
- Не-а.
- Ну, Шеш, не будь злым! - канючит.
- Я злой? - прищуриваюсь. - Тебе сколько лет, Младший? Ты летаешь, как г...но в проруби плавает.
- Я в плену семьдесят лет отсидел!
- Вот именно! Тебе наверстывать надо, а не плакаться, какой ты бедный несчастный al'lil, которого злой Наставник заставляет учиться.
- И куда мне торопиться?!
- Куда? - медленно поднимаюсь со стула и закрываю крышку ноутбука, не сдвинувшись в воздухе ни на миллиметр. - Хочешь до трехсот лет птенцом быть?
- Медленно, но верно!
- Да? - прищуриваюсь. - А если у тебя твоя охота начнется завтра?
- В смысле? - вскидывает голову, теряет концентрацию и опять падает на пол. - Ты чего, Старший? Ты чего, прогоняешь?
- Нет, - встаю ногами на потолок. - Я просто не знаю дату своего ухода в Тень.
- И...
- Что, если она будет завтра?! Что, если завтра ты останешься один? Ты подумал? Тебя ж изловят через пару месяцев максимум. Или одичаешь еще быстрее.
Сидит на полу.
- Я...
- Время, Младший. В одну прекрасную ночь я не вернусь к тебе. И дай Тьма, чтобы в эту ночь и другие последующие ты вспоминал меня не с проклятиями, убегая от очередной несостоявшейся жертвы или же от какой-нибудь ловушки, а с благодарностями, понимая, что я успел тебе дать минимум. Необходимый минимум, Апрель. Что ты, хоть и летаешь, как пингвин, но летаешь. И можешь, пусть и с трудом волоча свою тушку, но свалить от людей внизу в недосягаемое место. Что хоть тебя и жжет солнце, но ты можешь выйти на открытое пространство и днем, и твое пребывание в схроне ограничивается пятью минутами восхода или заката, а не двенадцатью часами. Понимаешь? Пять минут - это намного меньше, чем половина суток. Их можно перетерпеть, даже завернувшись просто в плащ. А убегать по воздуху гораздо проще, нежели по земле, участвуя в "забеге с препятствиями". Хотя бы это, Младший.
Отрываюсь от потолка и, перевернувшись в воздухе, встаю на пол обеими ногами.
- Все твои умения, что ты выпьешь - ничто. Люди не летают. Люди не ведают проблемы солнца. Никто и никогда из людей не передаст тебе точные знания, как правильно перенаправить гравитацию. Даже если это и представимо теоретически - только я могу показать это на практике. Указать на ошибки, методы применения. Векторный щит - это наше изобретение. Одно из немногих, сделанных нашим видом. Твой яд - уникальная жидкость, способная не только убивать, но и лечить. Иногда даже возвращать к жизни. Ты можешь не подозревать, но иногда это вполне может понадобится. Например, усыпить еду и сохранить про запас. Поддерживать в ней жизнь ровно столько, сколько требуется. Ты знаешь, сколько я извел людей, прежде чем сумел мало-мальски верно изменить состав яда? Несколько тысяч. При чем это сейчас людей - как песка в пустыне. Раньше их было в миллионы раз меньше. И иногда приходилось заводить, как Аугусто, отдельные деревни. И каждый человек был на счету. А люди имеют свойство дохнуть со временем, просто так - в силу возраста. И ты должен уметь поддерживать в них жизнь пусть не идеально - но хоть как-то. Рисование, приготовление пищи, программирование и переводы - все это чушь, по большому счету. Это развлечение. Ты - не человек, Апрель. И будь добр, постигай науку для не-людей. Потому что люди тебе никогда не станут друзьями. Равными друзьями. Низшими - пожалуйста. Но никогда не равняй их с собой. Никогда.
Что-то я последнее время стал часто проникновенные речи произносить.
Апрель чешет в затылке, поднимается с пола.
- Понял.
Усаживаюсь обратно за ноутбук.
- А ты мог бы убить своего слугу? Я имею ввиду этого, который Андрей, - интересуется на кастильском диалекте спустя минуту.
- Конечно, - пожимаю плечами. - Что за вопросы?
- И что он должен для этого натворить?