Но вопрос в том, какой компьютер лучше всего справится с поставленной задачей.
"Франкенштейна" переориентировать не буду - он куплен для другого, и лично мой.
Купить еще "железа" - не проблема.
Как и перепрошить два свежекупленных планшета.
Работы много. За день или два - не справлюсь.
К Новому Году - закончу.
***
Из кухни доносится звон посуды.
-...картошку сварим, - голос Андрея.
- И котлет! - вторит ему Аня.
Захожу в кухню.
- Доброе утро, Марк Витальевич! - здороваются оба слуги.
- Привет, люди, - отзываюсь. - Обед готовите?
- Да, - кивает Андрей. - Картошку пюре сделаем, да котлет пожарим.
- Хорошее дело, - соглашаюсь.
Смотрю, как девочка берет кастрюлю, наполненную водой, и пристраивается чистить картошку.
- Где Витя? - интересуюсь.
- Телевизор смотрит.
Вздергиваю бровь.
- Андрей, позови.
- Ага... - откладывает нож.
- "Да, хозяин", - поправляю.
Застывает.
- Мне, по большому счету, плевать на этикет, ты это знаешь, - поясняю. - Но я среди вашего круга общения уже не единственный al'lil. Кто знает, может, вы встретите и еще кого. И этот кто-то может оказаться не так лояльным к нарушению этикета. Мне не хочется каждый раз пояснять, что слуги-то у меня хорошие, только вот этикету не обучены, так что трогать их не стоит, и тому подобное. А если я не успею объяснить встреченному собрату нюансы общения с вами, то вы можете схлопотать нехилых оплеух. Не смертельно, но очень обидно. И даже больно.
Молчат оба.
- Андрей, тебе ясно?
- Да, хозяин.
- Молодец, - благосклонно киваю. - Зови Витю.
- Да, хозяин, - отвечает с секундной задержкой.
- Марк Витальевич зовет, - голос в гостиной.
Фраза волшебная. Витя тут же несется в кухню, опережая моего слугу.
Смотрю на возникшего в дверном проеме мальчика.
- Добрый день, Виктор Васильевич, - здороваюсь.
Дети часто очень чутко чуют перемену в настроении у взрослых. Даже с учетом того, что я al'lil.
- Здравствуйте...
- Скажите мне, Виктор Васильевич, будьте так добры, почему в кухне обедом занимаются двое людей, а не трое?
Молчит. В дверях появляется Андрей. Не знает, то ли обойти Витю, то ли стоять позади, пока мы беседуем.
Не обращаю на него внимания.
- В общем, так, - говорю мальчику. - Если ты не хочешь помогать с обедом, то можешь не помогать. Иди дальше смотреть телевизор. Но тогда обеда ты не получишь. Совсем.
- Я понял... - хмуро бурчит. - Что делать?
- Аня, тебе задание. Научить своего брата чистить картошку.
- Да, хозяин.
- Молодец.
- А вы будете с нами обедать? - интересуется Витя, ковыряя картофелину.
Вопрос с подвохом.
Как кажется ребенку.
- Нет, - улыбаюсь. - У меня дела есть. Я поем потом и не здесь.
Вздыхает.
Уесть меня не получилось.
***
- Будем учиться привыкать к свету, - заявляю птенцу после заката. - Прямо с сегодняшнего вечера.
- И как? На улице ж темнота, - хмыкает, демонстративно смотрит на блеклый луч света на полу коридора.
- Легко, - пожимаю плечами. - Знаешь, а после ночи всегда наступает утро. А после утра - день.
- А восход?
- Раздевайся, - командую вместо объяснений.
Стягивает футболку.
- Все снимай.
- А ты?
- И я, - киваю. - Там, где мы будем, одежда - лишняя.
- Татарский пролив, - комментирует из-за плеча Апрель.
Под нами - водная гладь.
- Именно, - соглашаюсь. - И нам аккурат сюда.
И отпускаю гравитацию.
Тонем с громким всплеском.
Толща воды давит.
Выпускаю воздух из легких. Рядом так же булькает Апрель.
- Смотри, - на глубине в две тысячи метров говорю птенцу на языке жестов, - это стартовая глубина. После восхода поднимемся, насколько ты можешь выдержать...
Апрель смотрит на меня странным взглядом.
- Что-то непонятно?
Дергается вверх, но я его останавливаю, ухватив за ногу.
- В чем дело? - повторяю жесты.
Изображает страдальческий вздох и, кое-как повиснув вертикально, начинает махать руками... морской семафорной азбукой.
- "Я.Н.Е.З.Н.А.Ю.Я.З.Ы.К.Г.Л.У.Х.И.Х", - "вымахивает" спустя десять минут старательной борьбы с гравитацией, плотной водой и силой Архимеда.
Хлопаю глазами.
Ладно.
- Морзе знаешь? - в такой же манере интересуюсь. Махать руками в воде - занятие трудоемкое.
Кивает, протягивает руку, сжимая мою кисть.
- Только английскую, - переходит на английский язык.
- А английский язык жестов? Американский, французский? Хоть какой-нибудь.
- Не знаю. Мне не попадались глухие. Точнее, попадались еще до плена, но языком жестов они не владели - в то время вообще образованием глухих плохо занимались. Извини.
Упущение. Морзе общаться до ужаса долго - простое слово занимает раз в "дцать" больше времени, чем один короткий жест.
- Обязательно выучи, - передаю.
- Как натолкнусь на глухого, так сразу, - на лице ирония.
- Я помогу, - улыбаюсь. - Я знаю, где их найти.
- Хорошо, - кивает.
Объяснение, которое на жестах заняло бы минуту максимум, азбукой Морзе приходится передавать полчаса. Общение делается невыразимо медленным, но я сам идиот. Расслабился, привык, что собратья, как правило, знают все нужные языки... Ага.
Впрочем, до восхода у нас есть время.
- Почему два километра? - интересуется птенец, сжимая мою ладонь.
- Точное значение, где пропадает свет - километр семьсот, - отвечаю. - Но два - на всякий случай. Ты можешь определить глубину по давлению?
- Нет...
- Тогда запоминай пока так, субъективно. Здесь - два километра. Приблизительно. Это ощущение давления в двести атмосфер. Это стартовая глубина. Ни в одном море нет солнечного света на этой глубине. Поэтому пережидать тут тоже можно. Вообще солнечный свет останавливается метров триста повыше, но для полной уверенности берем два километра. Это что касается только воды, без учета закапывания в дно.
- Понял.
- Ну вот. Ждем восхода, а потом потихонечку выплываем.
- Понял.
Восход наступает через четыре часа.
Прихожу в себя.
Птенец где-то на двести метров ниже.
Спускаюсь, подаю руку.
Медленно поднимаемся.
- Я боюсь, - вдруг сигнализирует.
Останавливаюсь.
- Чего?
- Солнце... оно пугает.
- Не бойся, ты солнца еще долго не увидишь, - успокаиваю. - Мы немного повыше всплывем. Слушай себя. Не торопись. Пойми, что ты чувствуешь. Если станет совсем плохо, нырнем глубже.
На глубине в тысячу пятьсот двадцать метров птенец останавливается, прислушиваясь к своим ощущениям. Полагаю, что мы выше не пойдем, но Апрель продолжает подъем.