– Эдуардо, если ты закончил с формальностями, лучше спуститься вниз и перекусить, – Николь кивнула в сторону Саймона и Леонарда и добавила: – Лучше периодически их кормить. Иначе они становятся неуправляемы.
Изысканный ужин, искрящиеся бокалы с изумительным вином, мерцание свечей и огня в камине – все это только усиливало атмосферу старинного фамильного особняка, так контрастирующего с шумным центром Берлина. Немногословный Саймон, ироничный Лео, и спокойная, приветливая Николь, а в особенности сидящий рядом Артур – пожалуй, это была лучшая компания для такого ужина.
Конечно, говорили о Берлине и о современном искусстве, но в такой компании это не напоминало ритуальные светские сплетни, а было действительно интересно, потому что каждый хорошо знал предмет разговора и мог судить о нем, не повторяя расхожих стереотипов. Сэнди, заинтригованная тем, как Эдуардо представил новых знакомых, пыталась раза два выяснить, чем же они занимаются, но Лео отшучивался, говоря, что вернее всего назвать их архивными крысами, не вылезающими из пыльных хранилищ старых бумажек. Впрочем, Саймон не согласился с этим, сказав, что он, скорее – землекоп, копающийся в подвалах сгнивших строений. Такая скрытность не только не удовлетворяла, но, скорее, разжигала интерес.
– Друзья, – сказал, наконец, Эдуардо, – давно известно, что скромность украшает человека, если у него нет других достоинств. Чего о вас не скажешь. К тому же, если вы будете продолжать в том же духе, мне будет неудобно перед Сэнди и Артуром, которые решат, что, обещав познакомить их с интересными людьми, я обвел их вокруг пальца.
Не отрываясь от десерта, Лео исподлобья взглянул на Саймона, и от глаз Сэнди не укрылось, как Саймон коротко кивнул ему в ответ. Гратовски не спеша сделал глоток кофе и, закурив очередную сигарету, произнес:
– Вы на Эдуардо посмотрите. Ну, откуда у него интересные знакомые?
– Спасибо, Лео, – ответил художник. – Вы извините меня, если я вас покину? Пойду застрелюсь…
– Не нужно. Приедет полиция, будет шумно, тесно… – предположил Лео. – А что касается нас… Несколько лет назад нам подвернулась одна задачка. Из тех, которые громко называют «великими тайнами прошлого». Мы сгоряча решили ее распутать. Из инфантильной любознательности и тяги к неизвестному, иначе не объяснишь. Наделали глупостей, потеряли время, злились на себя... Но отступать не хотелось, очень, знаете, упрямы. И вдруг одна зацепка неожиданно обернулась невероятным документом, смутное упоминание в котором привело к встрече с членами известной семьи, а то, о чем они нам поведали, – к обнаружению легендарных, но считавшихся выдуманными, артефактов… Этот первый опыт настолько нас вдохновил, что мы сдуру решили, что можем заниматься раскрытием тайн профессионально. И ведь были вокруг мудрые и любящие нас люди, дружно пытавшиеся отговорить нас! Крутили пальцем у виска, диагнозы неприличные ставили...
– Были правы, – сказал Саймон, разглядывая сквозь бокал с вином призрачный огонек свечи. – Все же, о чем бы Лео ни рассказывал, это всегда – занудная лекция по истории, – добавил он, глядя на Сэнди.
– От такого и слышу! – парировал Лео. – Словом, мы возомнили, что в состоянии разгадать любую великую тайну. И точно –оказалось, что так и есть. Лекция по истории закончена.
– Подождите, так нельзя, – воспротивилась Сэнди. – Так вы ищете сокровища?
– А что остается, если больше ничего не умеешь? – философски заметил Саймон. – Все же это лучше, чем грабить банки.
– Но… где же вы их берете в наше время?
– Где-где… Сначала прячем, потом находим. Если не забыли, где спрятали, – пробормотала себе под нос Николь, добавляя в кофе молока.
– Знаете, самое лакомое место для археолога, – сообщил Саймон, – древний сортир. Да-да! Именно это место люди всегда использовали как мусоросборник, и нигде больше нельзя найти такой концентрации остатков утвари, предметов быта и т.д. А так как все это располагается культурными слоями, становится очень просто датировать…
– Учтите, – намеренно серьезно перебил его Лео. – все, что Саймон рассказывает – в конечном счете, лишь лекция о культурных слоях сортиров…
В Лео с противоположной стороны стола, где расположился профессор археологии, полетела свернутая шариком салфетка.