– Слышали?! Везде рассказывают про этого Колумба. Только и разговоров, что о его путешествии! Говорят, что он плавал на край Земли, в страну вечного солнца, что там все из золота… – говорил за приоткрытой дверью комнаты сосед, заглянувший вечером к ним в дом.
Все сбылось.
В 1502 году он отправился к берегам новой, только что открытой европейцами части света, которой суждено было принести ему удачу, известность, неисчислимые богатства, и стать его проклятием, его концом, последним пристанищем беспокойной души.
Писарро знал, что должен был бы чувствовать себя счастливым – у него были жена, дочь, двое сыновей, унаследовавшие дикую индейскую отвагу и благородную испанскую кровь. Но там, далеко, за океаном, он все же оставил часть себя, там тоже был сын и та, другая женщина. В его памяти она оставалась молодой цветущей девушкой, с полевыми цветами в волосах, нежной белой кожей, мягким голосом и покладистым характером. Прекрасная Хасинта! Теперь уже, наверное, такая же старуха, как он сам, зато его сын, о котором она ему писала всего однажды, уже стал настоящим мужчиной. Скорее всего, он даже сделал его дедом.
Писарро решил не упоминать их в своем завещании. Он с грустью понимал, что им все равно ничего бы не досталось. Единственное, что он мог для них сделать – доказать свою неизменную любовь и преданность, несмотря на десятилетия разлуки, несмотря на брак с индианкой. Он нашел способ это сделать.
Вчера Франсиско вызвал слугу, обученного грамоте, и, подолгу думая над фразами, продиктовал ему письмо Хасинте.
Закончив с письмом, старик вызвал к себе своего самого доверенного человека, многие годы бывшего его личным телохранителем, и долго говорил с ним, плотно закрыв тяжелые двери своего кабинета. Затем медленно прошел в противоположный конец комнаты, и ключом, до того висевшим у него на шее, открыл ящик дубового секретера. Талисман должен будет принести им счастье. Пусть для него это уже невозможно. Слишком много грехов обременяют его душу... Но он расплатится за все сполна. Вопрос только в том, как скоро... Уже давно все твердили ему о заговоре и удивлялись его беспечности. Но от судьбы не уйдешь. Куда ему бежать? Да и зачем?
Спрятав под одеждой небольшую шкатулку, его человек поклонился и быстро вышел из комнаты. Писарро проводил его взглядом. Падший Ангел… Так все его называют между собой в последние годы. Бывший священник, отрекшийся от сана, теперь – холодный, но преданный убийца. Телохранитель. Ангел-Хранитель…
Писарро горько усмехнулся своим мыслям. Все сделано. Сейчас они – все трое его посланцев – должны уже быть в пути. Падший ангел-хранитель оставил того, кого так долго берег... Хватит.
В дверь тихо постучали. Погруженный в свои мысли, Франсиско вздрогнул от неожиданности, откашлялся и недовольно спросил:
– Ну, что еще?
Индианка робко зашла в комнату и остановилась у двери, прижавшись к стене и не поднимая глаз.
– Они приехали. Спешиваются у дверей. Мне выйти к ним или ты обойдешься без меня?
– Я сам. Иди-иди,– испытывая привычное чувство вины, Франсиско махнул рукой на жену. Она выскользнула в узкую щель приоткрытой двери, словно тень. Франсиско заметил, как она исхудала в последнее время – тоска грызла ее изнутри. Зря он тогда поддался страсти и увез ее из родных мест. Но она была сестрой Атауальпы, и без этого брака многое было бы невозможным. К тому же, она была такой жизнерадостной, такой непосредственной! Любопытство завело ее слишком далеко. Она стала носить имя Инес Уайльяс Ньюста: фамилию Уайльяс испанцы присваивали членам королевской фамилии Инков. «Ньюста» означало «принцесса крови»…
Франсиско ждал приезда гостей. Но он также чуял приближение смерти, как хороший конь ощущает незримое присутствие врага. Она тут. Она скоро будет совсем рядом, и все решится в один миг. Как и все в его жизни – стремительной и полной неожиданностей.
В своем привычном черном одеянии с красным рыцарским крестом на груди он вышел в залу. Гостей было немного – человек двадцать – старые солдаты, прошедшие с ним все походы конкисты. Они столько пережили вместе, что сегодня им будет, что вспомнить…
Писарро сидел среди пирующих соратников и, наблюдая, как постепенно они хмелеют, думал о том, как мало, в сущности, изменилось. Губернатор… Предводитель... Все тот же свинопас.
Праздник был в самом разгаре, когда в дом ворвалась группа из двадцати одетых в доспехи приверженцев Альмагро. Большая часть гостей Писарро, не ожидавших нападения, погибла сразу же, у праздничного стола.