Клишева подвели всё к той же «шестёрке» и усадили на заднее сидение рядом с упитанным качком. Машина только внешне казалась обычной, а внутри была похожа на кабину истребителя, судя по обилию приборов, переключателей, сигнальных лампочек.
Ехали совсем недолго. Через несколько кварталов свернули к незаметным заржавленным воротам, которые тут же раскрылись. В глубине двора стоял обычный фургон на базе КамАЗа, куда по лесенке поднялись вчетвером, на этот раз вместе с шофёром, или кем он там был на самом деле. Внешне так обычный шоферюга в потрепанной кожаной куртке и выцветших джинсах.
Внутри фургон был разделен пополам, все расселись вокруг столика, закрепленного посреди тамбура. Распахнулась дверь во вторую половину, и Клишев увидел, что если «шестёрка» была оборудована как самолет, то внутри основной половины фургона был никак не меньше чем командный пункт космической станции. Оттуда вышел одетый в какую-то странную куртку, похожую на лётную, невысокий, коротко подстриженный брюнет. Видимо, он тоже был начальником, потому что сопровождающие встали. Он кивнул им, а Клишеву подал руку. Пожатие было сухим и крепким. Обращаясь к Клишеву, он сказал:
— Их я сегодня уже видел. А у вас как настроение? Хорошее? Это значит отличное! Перейдем сразу к делу, а оно очень срочное. Выбрали мы вас, Клишев, потому что вы служили в той воинской части, куда придется поехать. Долго рассказывать нечего. Как вы знаете, мы подписали международный договор о запрещении разработки химического и бактериологического оружия. Пришлось прикрыть много очень современных предприятий и прекратить работы по перспективным направлениям. Кое-что успели припрятать. Так вот, на химскладе известной вам части есть несколько емкостей с маркировкой «икс-два». Мы толком сами не знаем, что это такое, но, скорее всего, для последующих разработок очень важное. Все дело в том, что американцы раскопали что-то об этих бочках и, скорее всего, там можно ждать международной комиссии. Могут быть крупные неприятности. Так вам, Клишев, предстоит сделать простое и ответственное дело: проследить за погрузкой и отправкой этих бочек. И ещё одно: проконтролировать отправку всех людей, задействованных в этой операции, и техники через железнодорожную станцию Ворожейск на полигон в Поплесецк. Ваш коллега майор Розинкин к этому времени подгонит туда платформы и теплушку. Всё очень просто. Помогать вам будет командир части, мы дадим пакеты на этот случай. И последнее: во всём слушайтесь вашего шофера. Зовут его Георгий Степанович, человек он опытный, у него будет всё необходимое для безусловного выполнения задачи, даже сверх этого, на всякий случай. Вопросов нет? Тогда вот несколько пакетов. Красные отдавать по одному командиру части. А ваши — белые. Первый вскроете по прибытии в часть.
Клишев расписался в ведомости за десяток пронумерованных пакетов, которые положили затем в портфельчик, очень похожий на те, с которыми бегали раньше в первые классы.
— Прошу обратить внимание, что дело это особой секретности, государственной важности. Вопросы? Все ясно? Тогда в добрый путь! Прибудете, всё подготовите, а исполните ночью, после полуночи.
Дед с качком остались в фургоне, а Клишев, сопровождаемый таинственным шофёром, отправился на выполнение задания. Но чисто получается только на бумаге. Уже километров через двадцать Георгий Степанович, желая ухарски подрезать какую-то навороченную иномарку, выехал на обочину, где плотно сел в грязь на брюхо. После некоторого раздумья он связался по рации с кем-то, и через полчаса к ним подошёл заляпанный навозом по самую заглушку трубы трактор «Беларусь». Из кабины выскочил мужичок невыразимо грязного облика и, радостно хлопнув руками, взвизгнул:
— Вот и есть пузырь на подлечение, а то с утра никак не работается!
Георгий Степанович буркнул:
— Если через пять минут не вытащишь, так я тебя на пятнадцать пузырей раскатаю.
Тракторист полез в кабину.
— Вот так вот я тебя буду вытаскивать! — злобно выпалил он, сопровождая слова всем понятным жестом. — А то все с гонором, а Митька вкалывай на них, как при царе, а ведь говорят по деревне, что рабство отменили.
Георгий Степанович не спеша открыл дверцу, подошел к взбирающемуся в кабину трактористу, сдернул его за штаны с лесенки, поддал ногой в живот ещё до приземления, а затем добавил кулаком в бок. Мужичонка растянулся на обочине, раскинув руки. Глаза его закатились, и сквозь многодневную щетину и грязь проступила желтизна кожи. Георгий Степанович подождал пару минут, потряс тракториста за плечо, плеснул ему в лицо воды прямо из лужи, а потом ещё поддал ногой в бок. Лицо тракториста в грязных разводах задрожало, глаза побегали-побегали и остановились на Георгии Степановиче. Тот рявкнул:
— Ну что, дошло теперь? Или добавить?
— Вы так бы сразу и сказали: господа — мафия, так мы сейчас для вас моментом… в лучшем виде… мы завсегда…
Он перевернулся на живот, после нескольких попыток встал на ноги и, покачиваясь, подошел к трактору:
— Голодный я шибко, так что сам шлёпнулся, вы уж извиняйте.
Георгий Степанович поковырялся в бардачке, вынес бутерброд, и тот исчез во рту тракториста, как будто его и не было. Шофёр вздохнул, достал ещё один бутерброд, последовавший туда же и с той же скоростью. Георгий Степанович проворчал:
— Работали бы так.
— Извиняйте, а капельки для сугреву не будет? Замёрз я сильно…
— Не наглей! Вытащишь, тогда видно будет.
Но выскочить скоро не удалось, лопата у тракториста оказалась с таким коротким черенком, что ею хоть суп хлебать, по меткому выражению Георгия Степановича. Тракторист быстро-быстро, как кролик, принялся выгребать грязь голыми руками из-под передка машины, чтобы закрепить трос. Но мёрзлая грязь не поддавалась. Георгий Степанович достал из багажника сапёрную лопатку и скоро откопал крюк.
— Нам бы такие! — восхитился тракторист.
— Всё равно через день пропьёте!..
Пока вылезали на дорогу, прошло ещё полчаса. Тракторист достал продавленную грязную алюминиевую кружку. Георгий Степанович плеснул немного из фляжки и подал ещё бутерброд. Тракторист выдохнул и выцедил из кружки влагу.
Лицо его вытянулось, и он недоуменно посмотрел на Георгия Степановича.
— Это «Пепси-Кола», друг. Самый ценный напиток в твоём состоянии. Ну, бывай здоров!
Вроде бы и недолгая дорога оказалась как заклятая. Только отъехали километров на пятнадцать — впереди огромная пробка, ни туда, ни сюда. Георгий Степанович походил, узнал, что делается, и снова сел, недовольно бурча, за руль:
— Из Москвы в «Еноты» едут охотники, десять-пятнадцать генералов-отставников, так для них уже час все дороги перекрыты, чтобы им быстрее до жареного кабанчика добраться. Порядки, чёрт возьми!
Посидев ещё полчаса, он связался с кем-то:
— Вы долго еще будете здесь выкобениваться?! У меня срочное дело! Ах, у всех срочное дело! Так я тебя найду и не только штаны спущу, но и кожу с мудей! Свяжешься со мной, если захочешь. На какой частоте у вас вертолет работает? Я дам сейчас маячок.
Минут через десять к «жигулю» подобрались два милицейских «уазика» и, расталкивая машины буквально по кюветам, медленно повели вперёд. Несмотря на закрытые стекла, удалось узнать много интересного не только о себе, но и об окружающих. Там не смогла проехать «Скорая помощь» с роженицей, у шофёра полопались фляги с молоком. А о «жигуле» мнение было однозначно: мафия едет, деньги заплатили, вот их милиция и сопровождает.
И ещё узнали много интересного о власти, о министрах, парламенте и дерьмократах, о коммуняках и, естественно, о Сталине.
На всё на это уходило время. Было уже часа три, Георгий Степанович успокоил:
— Осталось около часа, да и дорога будет свободнее, так что управимся в срок.
Но это было ещё не последнее их приключение. Едва отъехали километра три от перекрестка, как с боковой дорожки впереди, возле которой на широкой красной доске зеленой краской было написано: «Пионерский лагерь «Красный строитель», выскочил шикарный, навороченный джип, а справа и слева «шестерку» зажали две иномарки.