Спустя время я все-таки узнала, что Эван не брат Нарин и, хотя это не укладывалось в голове, от чего-то я почувствовала облегчение.
В день, когда они приехали домой по раздельности, я заметила, что между ними двумя что-то происходит. Хоть Нарин и злилась на него, я видела какие взгляды она на него бросает. Вечером я спустилась вниз попить воды на кухне и услышала позвякивание бутылки о стакан. Вошла в гостиную и увидела разбитого Эвана. Вид истерзанного внутренними страданиями Эвана очень меня встревожил и я присела с ним рядом, пытаясь выяснить, что с ним произошло. Тогда он мне выдал всю правду своей безумной любви к Нарин. Мне было жаль его, но я понимала, что если любовь невзаимная ничего хорошего из этого не выйдет. Я пыталась поддержать его, но мои слова не возымели на него положительного эффекта, скорее наоборот. Понимая, что ничем не смогу ему помочь я пошла к себе, намереваясь на следующий день серьезно поговорить с дочерью. И каково было мое удивление, когда я увидела Нарин рано утром, выходящую из его спальни. Она вся светилась счастьем и, хотя я сделала вид, что ничего не понимаю, поняла, что дочка тоже очень любит его. Услышав эти слова из ее уст, я была очень рада. Так, словно я сама вернула свою любовь.
Они были счастливы, это было видно по их взаимопониманию, нежным взглядам и улыбкам. Они уже не сдерживались в моем присутствии, держались за руки, обнимались и украдкой целовались. Я смотрела на них и не могла сдержать переполняющее чувство нежности, гордясь тем, какими они выросли.
Потом они съехали с общаги и стали жить вместе. Нарин редко мне звонила, я списывала это на то, что соединившись, у них не осталось много времени на меня. Это жизнь, я принимала это, как данность. Но все же, какая-то необъяснимая тревога была на душе.
Однажды Нарин позвонила мне, предупредив, что она уехала. На вопросы об Эване она не хотела отвечать, но я слышала ее дрожащий голос и изменившийся тон, сразу поняв, что между ними что-то произошло. Я не стала выворачивать ей душу наизнанку, решила, что когда придет время дочь обязательно все расскажет.
Спустя пару дней я узнала, что Эвана посадили в тюрьму за убийство. Я была в диком шоке. Я не могла поверить, что это правда.
На суде я познакомилась с отцом Эвана. Он тоже не верил в виновность Эвана, хотя тот утверждал обратное. Я не могла понять, зачем он это делает, ведь для нас с его отцом, было очевидно, что Эван врет. Но Эван продолжал гнуть свое, неизменно интересуясь у меня, как Нарин. Он скучал по ней, хотел видеть, но моя дочь, почему-то, отказывалась даже говорить о нем. Моя девочка, что же она скрывала? Какую боль держала в себе?
Через некоторое время пришла посылка для Эвана. Она долго блуждала, где-то затерявшись, но в итоге все-таки попала ко мне. Увидев, кто прислал ее, я опешила. Имя мертвой девушки было указано отправителем. Я вскрыла коробку и увидела потрепанный дневник, было отчаянное желание прочитать его, но я не стала это делать. Он не для моих глаз, нужно доставить его Эвану. Вдруг там есть что-то, что укажет на его невиновность? Долгое время Эвану не разрешали свидания, в итоге я попала к нему спустя пару месяцев.
Намного позже я все-таки узнала, о чем были мысли дочки и услышанное повергло меня в шок. Все это время ее преследовали, угрожали убить, как следует поиздевавшись. И моя глупая девочка поверила, что это мог сделать с ней человек, что любил ее больше жизни. Это не укладывалось в голове. Но я не могла судить дочь, я и сама в свое время совершила много глупых поступков.
Мое сердце сжималось от боли, слыша в трубку, как плачет дочка, она наконец, поняла, что Эвана подставили. Ей было больно от того, что она бросила Эвана, отказавшись от него.
Всю ночь я не спала, плакала и тревожилась о дочке. Все, что с ней произошло было так страшно. Я боялась, что она в страшной опасности. Поэтому к лучшему, что она уехала, там до нее никто не доберется. Эван простит ее, я была уверена в этом.
Иногда мы созванивались с отцом Эвана, он был приятным мужчиной и у нас с ним была общая боль. Удивительно, что несмотря на то, что они с Эваном познакомились совсем недавно, но он полюбил его так, будто воспитывал с самого детства. От него я узнала, что Эван точно невиновен и скоро его должны были оправдать и выпустить на волю. Но, когда на следующий день он появился на моем пороге, я искренне удивилась и обрадовалась его приходу.
Однако, приятный разговор омрачился еще большей тревогой, когда я поняла, кто в действительности был виновником страданий дочки. И этому уроду я сказала, где находится Нарин. Боже, в тот момент я хотела умереть от понимания какой опасности, по своей вине, подвергла дочку. Потом мы узнали, что Нарин пропала и тогда я едва не сошла с ума, оставшись один на один со своими страданиями и горем. Эван бросился в аэропорт, я понимала, что он не знает адреса Энтони и поспешила ему написать его.
Полдня я пребывала в диком отчаянии. Я не могла взять себя в руки, все продолжала плакать и тревожиться о дочери. Рано утром я осознала, что не могу страдать и ничего не делать, я должна лететь в Америку и быть с Эваном рядом. Я верила, что он обязательно ее найдет.
В Юджине я была к вечеру, часовой пояс и дикое волнение, сказалось на мне ужасной усталость. Нужно было позвонить Эвану и узнать о Нарин, но я так боялась услышать, что ее так и не нашли. Собравшись с силами, я набрала Эвана. Его голос был очень грустным и уставшим, я сразу почувствовала еще большую тревогу. Когда он сказал, что Нарин нашлась и она в больнице, я испытала смесь облегчения и страха. Облегчения, что она нашлась, страх от того, что в больнице. Не спрашивая больше ни о чем, я поехала туда. В приемном отделении мне рассказали, что Нарин поступила в очень тяжелом состоянии и сейчас ее оперируют. Я тут же разразилась слезами, направляясь в отделение операционной. В коридоре ожидания, из стороны в сторону ходил Эван, на его лице застыла маска скорби и переживаний. Рядом на кушетке сидел Энтони, уронив голову на ладони. Подойдя к Эвану, я заключила его в свои объятия. Я попыталась его успокоить, но понимала, что этими словами пыталась подбодрить и себя. Подойдя к Тони, я поздоровалась с ним. Обрадовавшись встрече, он крепко обнял меня. Я мягко улыбнулась: бывший муж и по-прежнему близкий друг. Он почти не изменился, стал даже лучше, чем прежде, видимо жена очень хорошо о нем заботится. Я была безмерно рада за то, что у него все сложилось. Чувство благодарности щемило мое сердце. Этот человек не был биологическим отцом Нарин, но любил и заботился о ней так, как будто им являлся.
Потом нам сказали, что операция прошла успешно и у меня отлегло от сердца. С дочкой будет все хорошо, теперь она рядом, в безопасности. Немного позже я все-таки узнала, что виновнику все-таки удалось сбежать и мое сердце вновь заполнилось тревогой. Что если он попытается вновь навредить Нарин и на этот раз доведет начатое до конца? Оставалось лишь молиться Богу о том, чтобы его поскорее нашли и посадили за решетку, где ему и место.
Эван все время был с ней рядом и дочь, хоть и пережила ужасные потрясения, расцветала. Я надеялась, что когда-нибудь она сможет забыть тот ужас, но по собственному горькому опыту понимала, что это невозможно.
Через некоторое время мы вернулись в Лондон, где, вновь оставшись одна, я стала много думать об Амите. Пережитое повлияло на меня так, что я, наконец, приняла решение навестить его в тюрьме. Я подала прошение о том, чтобы нам разрешили длительное свидание, уверенная, что за это время мы сможем с ним о многом поговорить. Признаться, я ужасно нервничала, это чувство было похоже на то, когда Амит пригласил меня впервые встретиться. Предвкушение, вперемешку с переживаниями. Как он сейчас? Сильно ли изменился, постарел? Как тюрьма повлияла на него? Какие уроки он извлек? И главное: сожалеет ли обо всем?