— Билли! — тихонько окликнул Том, вовремя вспомнив, что Фрэнком его называть не следует.
Подросток разогнулся и, улыбаясь, спросил:
— Уже отвезли? А ее видели?
Он тоже говорил полушепотом, словно опасаясь, что кто-то в лесной чаще сразу за оградой может их услышать.
Том и сам, оказываясь рядом с оградой, всегда держался настороженно — за колючим невысоким кустарником начиналась настоящая чаща. Сорняки выше пояса, длинные плети колючей дикой ежевики мешали видеть — не говоря уже о том, что чуть подальше плотной стеной стояли лимонные деревья: за их толстыми стволами при желании мог спрятаться кто угодно.
Том кивнул в сторону оранжереи, и вскоре они оба оказались под ее сводами, полностью укрытые от посторонних глаз.
— В этой газетенке есть кое-что о тебе, — сказал Том, протягивая Фрэнку газету. Он стоял спиной к дому, откуда все еще доносились музыкальные пассажи. — Думаю, тебе будет полезно это прочесть.
Фрэнк схватил газету, и по тому, как сжались его пальцы, Том понял, что парнишка смертельно испуган.
— Черт! — вырвалось у него. Он читал и все сильнее стискивал зубы.
— Как думаешь — твой брат действительно может решиться приехать сюда?
— Да. Хотя насчет того, что «семья в отчаянии», они, конечно, перехватили.
— Что, если бы Джонни сейчас появился на пороге со словами: «Ага, вот ты где, оказывается!»?
— С чего бы это ему сюда являться?
— Ты когда-нибудь говорил обо мне с кем-либо из родных? Может, упоминал мое имя в разговоре с Джонни?
— Нет, что вы!
— А о работах Дерватта примерно год назад разве у вас не говорили? Припомни, пожалуйста, — переходя на шепот, допытывался Том.
— Вспомнил. Отец как-то упомянул, об этом писали газеты. Правда, там писали вообще, а не о вас лично.
— Но ты же сам сказал давеча, что вычитал про меня в газетах.
— Так это я читал в городской библиотеке в Нью-Йорке несколько недель назад.
Видимо, он имел в виду архивный отдел прессы.
— И ты ни с кем из близких не поделился сведениями?
— Нет, конечно, — ответил Фрэнк. Он поднял глаза на Тома, но затем уставился на что-то за его спиной, и лицо его приняло испуганное выражение.
Том оглянулся — и увидел приближавшегося вразвалочку человека: это был не кто иной, как сам старина Анри, или, как его чаще называли, Медведь Анри, — высоченный и широченный, как великан из детской сказки.
— Это наш приходящий садовник, — шепнул он Фрэнку. — Не убегай и не дергайся. Только волосы немножко взъерошь, и пускай они отрастают, это тебе вскоре пригодится. Не говори с ним, только скажи «бонжур». В полдень он кончает работать.
Тем временем великан-француз подошел совсем близко, и они услышали его густой бас:
— Здрасьте вам, месье Рипли!
— Здорово, — отозвался Том. — Это Франсуа. Будет сорняки выдергивать.
Фрэнк буркнул свое «бонжур». Он успел взъерошить волосы и как бы с ленцой направился туда, где уже начал прополку, — к дальнему концу лужайки. Том остался доволен тем, как ловко Фрэнк сумел разыграть этот маленький спектакль. В своей заскорузлой синей куртке он вполне мог сойти за местного паренька, которого наняли на пару часов, — тем более что на Анри никак нельзя было положиться, о чем он и сам прекрасно знал. Для него что вторник, что четверг — все было едино, он никогда не являлся в обещанный срок. Анри не проявил ни малейшего удивления при виде паренька, на его губах, едва заметных из-за пышных каштановых усов и буйной бороды, застыла рассеянная улыбка. Одет он был в мешковатые синие брюки, синюю с белым клетчатую рубаху, какие обычно носят лесорубы, и голубенькую полосатую шапку с помпоном, похожую на форменную кепку американских железнодорожных рабочих. Глаза у него тоже были голубые. Он производил впечатление человека, который всегда под хмельком, но Том никогда не видел его пьяным в стельку и думал, что это просто последствия неумеренного потребления алкоголя в прошлом. Теперь Анри было около сорока. Том платил ему по пятнадцать франков в час — независимо от того, что тот делал; платил даже в том случае, если они с Анри просто стояли и обсуждали, какую землю и с какими добавками класть в тот или иной цветочный горшок, или же говорили о способах сохранения клубней георгинов в зимнее время.