— Хм, это всё равно, что спросить, откуда взялась жизнь на земле, или откуда взялись динозавры, а потом землеройки, а потом кроманьонцы и мы с вами. Откуда взялось всё это немыслимое многообразие жизненных форм на Земле? Но попробую ответить на ваш вопрос. Сейчас, например, в научном мире становится популярной теория «квантовой эволюции». Суть её в том, что качественно новые изменения в эволюции, а значит и новые виды, возникают скачком, напоминающим квантовые процессы, без какого-либо предшествования или промежуточных форм. Кстати это подтверждают и экспериментальные данные. До сих пор мы не можем обнаружить в срезах ископаемых геологических пластов останки промежуточных эволюционных видов, которые демонстрировали бы нам этот процесс постепенных миллионнолетних мутаций. Ответ очень прост. Их просто нет. Похоже, новые виды, с точки зрения гипотетического наблюдателя, в некий момент просто как бы «материализуются» в пространстве, сразу целиком.
— Ну, профессор, это звучит уже как абсолютная фантастика?
— Отнюдь. На самом деле фантастическими и невероятными выглядят как раз неодарвинисткие представления о мутациях, которые продолжались миллионы лет. Мне вот тут понравилась одна цитата, позвольте-ка я вам прочту.
Профессор порылся в своей пухлой записной книжке, современные гаджеты он не очень жаловал.
— Вот, Кен Уилбер, очень светлый ум, по этому поводу не без юмора высказался: «Возьмите стандартное убеждение о том, что крылья просто развились из передних конечностей. Возможно, потребовались сотни мутаций, чтобы из конечности получилось крыло — ведь половина крыла не подойдёт. Половина крыла не так хороша, как лапа, и не так хороша, как целое крыло: животное уже не может хорошо бегать и ещё не может летать. С точки зрения естественного отбора оно обречено. Другими словами, с половиной крыла животное станет чьим-то ужином. Крыло получится только тогда, когда эти сотни мутаций произойдут сразу, в одном животном, а также те же мутации должны одновременно произойти в другом животном противоположного пола, а затем они должны как-то найти друг друга, поужинать вместе, немного выпить и завести потомство, которое и будет иметь полноценные крылья». То есть, случайные мутации не могут объяснить возникновение подобных трансформаций. Частичные мутации все равно приводят к гибели. И все же все согласны с тем, что эти необыкновенные изменения каким-то образом происходят. Но к ним приводит отнюдь не естественный отбор. Сначала квантовым скачком возникают лапы или крылья, а потом уже естественный отбор закрепляет это ценное приобретение эволюции. «Десятки или сотни не смертельных мутаций должны произойти одновременно, чтобы новое приспособление могло сохраниться — крыло, например, или глазное яблоко»…
То есть не естественный отбор и не мутации вызывают изменение. По всей видимости, такие трансформации происходят в критических для вида условиях, чаще всего тогда, когда ему угрожает гибель.
— Хорошо, профессор, если я вас правильно понял, позвольте мне как писателю нарисовать вам этакую воображаемую картинку. Представим себе, ради интереса, как это могло бы происходить на самом деле. Итак, вообразим какое-нибудь древнее пересыхающее болото где-нибудь в Девоне, в котором издыхают древние кистепёрые рыбки, — бьются, агонизируют, хватают ртом воздух, пытаются доползти на своих плавниках до другого ближайшего болота… И тут вдруг у некоторых из них вместо плавников неожиданно, в одно мгновение, вырастают лапы, и единовременно формируются лёгкие и… готово… уже бегут по берегу рыбообразные самец и самка каких-нибудь древних амфибий под ближайший папоротник, спариваться. Адам и Ева нового вида, так сказать, изгнанные из «рая», то бишь из болота.
Профессор захохотал.
— Вот, вот, Виктор! В воображении вам не откажешь! Вполне возможно, что именно так всё и происходило… Вы уловили самую суть. Когда смерть берет за горло, то бишь за жабры, поневоле лапы и лёгкие начнёшь материализовывать. Но если серьёзно, меня сейчас занимает больше другой вопрос. Что значит для нас, то есть для человечества, появление Гостей?
— И что же, по-вашему?
— Самое поразительное, Виктор, что Они не ищут с нами контакт, они нас просто игнорируют. За тридцать лет чего мы только не испробовали, чтобы установить с ними контакт. Всё втуне. Они не пытаются поделиться с нами своими технологиями, или получить что-то от нас. Они показывают нам свой мир, но мы не чёрта не можем понять, что у них там происходит. Боюсь, это потому, что у нас просто нет никаких точек соприкосновения. Та информация, которой они владеют, просто за пределами нашего уровня восприятия и понимания. Зачем обезьяне квартеты Бетховена или дворняге уравнения Максвелла. Под «обезьянами» и «дворнягами» в данном случаем, я понимаю, к великому моему прискорбию, нас, людей. И тем не менее совершенно очевидно, что они производят среди нас отбор, совершенно не спрашивая нас об этом. Они избирают среди нас тех, кто пригоден для их мира и способен пройти через трансформацию.