Он говорит:
– А ты шустрый.
– А ты был бы еще шустрее, если бы меньше ел.
Он делает гримасу.
– Для моего возраста и это неплохо. – Он хлопает себя по животу. – Да и ты не промах, для мертвого-то парня.
Я выпрямляю спину и прикидываюсь, будто расслабился.
– Кто тебе сказал, что я мертвый?
Он ухмыляется.
– Никто не говорил. Я сам видел.
– Ты? Видел меня мертвым? Во сне, что ли?
– Во сне! Как бы не так! А ты что, правда меня не помнишь? Хотя чувствовал ты себя тогда, конечно, неважно. Но ты меня видел, только… называл почему-то Розой…
– Что? Ты видел меня, когда я был ранен? Ты тоже был в этом лесу?
– Да, да, да. Шел за тобой от самой станции. Повезло мне в тот день. Я ехал… Неважно куда. – Он ухмыляется и подмигивает. – Вдруг вижу тебя, а за тобой – Охотницу. Она тебя еще не заметила, но за этим дело не стало бы, если бы не я, – я отвлек ее и дал тебе уйти. К тому же ты оставлял след шириной в милю. По нему тебя нашел бы и младенец. Мне пришлось немало потрудиться, прибираясь после тебя. Но Охотницу мы все же потеряли, а потом я пошел за тобой в лес.
Я долго шел прямо за тобой, но потом лег ненадолго соснуть, проснулся, а ты уже улизнул. Еле нашел тебя в деревне, в магазинчике. Ты пытался прочесть газету, чтобы узнать, какой сегодня день. На тебя было жалко смотреть. До твоего дня рождения оставалось всего два дня. Ты что, и этого не помнишь?
Я трясу головой.
– Ну, я опять отвел тебя в лес, а сам все посматривал, следят за тобой или нет, что после магазина должно было случиться. Честно говоря, парень, не думал, что ты выкарабкаешься, – в тебе ведь охотничья пуля засела, так?
Я киваю.
– Да, так вот, пришлось мне снова подчистить твой след, а когда вернулся, гляжу: ты вроде как прооперировал себя – всюду кровища и желтая такая дрянь… а сам ты лежишь, как мертвый. Ты был весь серый, серый и холодный, парень, веки приоткрыты, зенки закатились, только белки торчат, – короче, мертвый.
– Нож у тебя? Тот, которым я себя резал?
Он смотрит в сторону, потом вверх, как будто раздумывает.
– Нет.
– Но ты же его у меня взял.
– Не у тебя, он лежал рядом с телом, которое я посчитал мертвым, потому что у него был совсем неживой вид и полуоткрытые, закатившиеся глаза.
– Мне нужен тот нож.
– Конечно, нужен. Только, вот беда, у меня его больше нет. Извини, парень.
– Он у твоего босса?
Он пожимает плечами и кивает.
Роза погибла из-за этого ножа, и Габриэль, может быть, тоже, а он тут ухмыляется и пожимает плечами. Я пинаю его ногой в грудь. Он силен, но я застал его врасплох, вложив в удар весь свой вес, и мой нож снова оказывается у его горла. Тонкая струйка крови опять стекает по его шее.
– Нож у босса?
– Да.
– Кто твой босс?
– Убери нож, тогда скажу.
Но я давлю еще сильнее.
– Говори так. – Кровь течет уже по-настоящему. Он заживляется, но не быстро.
– Умеешь ты убеждать, парень. Моего босса зовут Виктория Ван Даль.
Мне кажется, что он и так назвал бы мне ее имя, просто чтобы произвести на меня впечатление.
– Виктория Ван Даль? – Никогда о такой не слышал. Наверное, она Черная Ведьма, раз ее друг помогал мне уйти от Охотницы. Я отнимаю нож от горла Несбита, аккуратно вытираю лезвие об его куртку. И говорю: – Я слышал это имя. Белая Ведьма, так?
– Белая? Ван? Парень, да брось. Честью клянусь, ты не на ту подумал. Она Черная Ведьма. Чернее не бывает. Большая поклонница твоего отца. И сама идеал многих Черных Ведьм и Колдунов.
– Тогда вернемся к первому вопросу. Зачем она тебя послала?
Он колеблется.
– Я все еще могу вырезать тебе язык.
– По-моему, ты не из тех парней, которые любят вырезать чужие языки.
– Верно, зато я из тех, кто открыт всему новому и не прочь попробовать, тем более что речь идет всего-навсего о языке какого-то Несбита.
И хотя я только шучу, лицо Несбита на глазах теряет всякую веселость.
– Я пришел кое-что забрать. Кое-какие письма.
Я встаю, и он тоже пытается встать, но я ногой возвращаю его на место.
Он говорит:
– Они, наверное, у тебя. – И он широко разводит руки и добавляет: – Вот и хорошо. Вот и славно. А теперь просто отдай их мне, а я передам их Ван.
– Даже если бы они у меня были, зачем мне их тебе отдавать?
– Ван будет в ярости, парень, если я не принесу их. И влетит мне, а не тебе. А это наверняка будет тебе неприятно, хотя ты и делаешь вид, будто тебе все равно. – Он поудобнее устраивается на земле и смотрит на меня снизу вверх. – Ведь влетит не только мне, но и твоему другу тоже.