По привычке в голове стали слагаться предложения, описывающие еще не произошедшие события. Поймав себя на этом, Сергей усмехнулся. Однако он был уверен, что, даже если все произойдет буднично и без его участия, материал получится захватывающим.
Наконец они, так и передвигаясь двумя группами, прошли почти все село. Не дойдя пятьсот метров до того места, где улица превращалась в дорогу, ведущую к дому Дубинина, мальчишки остановились.
Слева вдоль улицы стояли обжитые дома, справа — брошенные, полуразрушенные, окон которых касалась высокая полынь. Парнишки дождались взрослых и юркнули в узкий проход между двумя дворами. Этот проход вел к дому, стоящему в некотором отдалении от улицы, у края заросшей кустарником дубовой рощи.
Тропинка, которая привела их к дому, не заканчивалась возле калитки. Она уходила дальше, петляя между рощей и огородами.
— Куда ведет эта тропа? — поинтересовался Сергей.
— К старой конюшне, затем мимо нее к дому Дубинина и заканчивается она у сосны, где мы сегодня были, — объяснил Павел Тимофеевич.
— Значит, по этой тропе можно прийти сюда почти незаметно от самой реки?
— Да. Если не хочешь идти по главной улице или пробираться через кусты, то лучшей дороги в село не найти, — согласился дядя.
Дом был покрашен в бледно-салатовый цвет. Дверь и ставни на окнах были синими. Краска во многих местах отслоилась и облупилась. Шифер на крыше кое-где проломился и покрылся мхом.
— Давно здесь не живут? — спросил Сергей.
— Лет пять уже.
Двор зарос травой. Сливы и вишни разрослись и превратились в неопрятные, наполовину засохшие деревья.
Мальчишки хотели пройти первыми, но Павел Тимофеевич их остановил.
— Калитка была закрыта? — спросил он.
— Закрыта, но не на крючок. Его тут нет.
Павел Тимофеевич открыл калитку и вошел первым, за ним — Сергей, последними — мальчишки. По узкой дорожке, заросшей лекарственной ромашкой, они подошли к крыльцу. Синяя входная дверь вела на веранду, окна которой были заколочены досками. Некоторые доски отсутствовали, и в окнах за ними не было видно стекол. Видимо, именно здесь детвора проникала в дом.
Павел Тимофеевич поднялся на крыльцо и дернул дверную ручку. Дверь поддалась. Все увидели десяток длинных гвоздей, торчащих из края двери. Наверно, хозяева, уезжая, не стали оставлять на двери навесной замок, а просто заколотили ее гвоздями. Совсем недавно кто-то смог дверь открыть — выбил ее изнутри или с силой рванул ручку, во что, учитывая количество и длину гвоздей, с трудом верилось.
Павел Тимофеевич осторожно вошел на веранду.
— Это там, — почему-то прошептал Семен, указывая на другую дверь, ведущую с веранды в дом.
Павел Тимофеевич, Денисов и мальчишки вошли друг за другом в дом. В комнатах было пусто и просторно. Видимо, хозяева вывезли всю, даже не самую лучшую, мебель. На полу валялся разный мусор: старые газеты, дощечки, осколки стекол. Но в целом в доме было довольно чисто. Он был вполне пригоден для жизни, если починить проломившуюся крышу, из-за которой внутрь протекала дождевая вода. Потребовалось бы совсем немного времени, чтобы привести его в жилой вид.
Компания, возглавляемая Павлом Тимофеевичем, вошла в самую большую комнату. В доме в это вечернее время стоял полумрак. Сквозь закрытые ставни проникало совсем немного света. Вероятно, свет от свечи или лампы, если его зажечь внутри дома, был бы плохо заметен снаружи даже ночью.
В углу комнаты лежал матрас, на нем комком — грязное старое одеяло.
Дядя и Сергей подошли ближе.
Было очевидно, что здесь кто-то некоторое время жил. По комнате были разбросаны окурки, огрызки яблок, «попки» помидоров и огурцов. На полу чернело пятно крови с прилипшими к нему перьями. Тут было намного грязнее, чем в других комнатах. На полу лежали комья земли, пожухлая ботва моркови и свеклы, листы капусты. Возле матраса стояла консервная банка, из которой торчал огарок свечи.
Павел Тимофеевич встал на корточки и взял в руки кусочки яичной скорлупы, в большом количестве разбросанные возле матраса.
— Еще мокрые, — задумчиво произнес он. — Эти яйца выпили совсем недавно.
Павел Тимофеевич повернул голову и посмотрел на зеленую кастрюлю, стоящую на полу.
— Это твоя кастрюля? — догадался Денисов.
Дядя взял кастрюлю и повертел ее в руках.