Петр Седельников прислонил свою палку к воротам, взял в одну руку стакан, в другую — бутерброд и счастливо улыбнулся.
— Будьте здоровы, — пожелал он и поднес стакан к губам.
Выпив самогон, старик тряхнул стаканом, демонстрируя, что в нем остались лишь несколько капель драгоценного напитка, потом впился кривыми зубами в бутерброд. Набив рот, он стал усердно жевать.
— Ну, так… Тимофеевич… расскажешь следователю… о том, что я сказал? — спросил он, с трудом выговаривая слова.
— Расскажу, Петр. Обязательно, — пообещал дядя.
— Если я понадоблюсь… ты знаешь… где меня искать.
— Хорошо.
— Только, кроме нас никому не слова, — напомнил старик.
— Не волнуйся.
— Никому ни слова, — повторил Седельников, взял палку и направился к калитке. Он шел, покачиваясь, и, если бы не его самодельная трость, то неизвестно, сколько шагов он бы успел сделать до первого своего падения.
Когда за стариком закрылась калитка, Сергей посмотрел на дядю, который пребывал в мрачном настроении, и спросил:
— Что ты об этом думаешь?
— Скверное дело. Признаться, еще утром я сомневался, что Елагин виновен в этих преступлениях, но теперь вижу, что он и есть настоящий «варфоломеевский зверь». А не Гребнев, как мы считали.
— Я рад, что ты со мной согласен.
— Жаль, от Старостина пока мало пользы, — посетовал дядя.
— Это точно. Наверное, он ждет, пока преступления раскроются сами собой. Почему он не обыщет дом Елагина? Наверняка нашлись бы какие-нибудь улики.
— Наверно, он сделает это… однажды.
— Когда будет поздно.
— Попасть в дом Елагина легко, — он целый день на работе, — заметил Павел Тимофеевич. — Мы бы сами могли это сделать, если б от этого что-нибудь зависело. Но пользы от этого не будет. Нож мы, разумеется, не найдем. А чтобы найти какие-нибудь мелкие доказательства, нужна экспертиза.
Денисов задумался.
— Только не рассчитывай, что мы полезем к нему в дом, — сказал дядя, видя, что Сергей обдумывает его слова. — Не дай бог, нас кто-нибудь увидит.
— Лезть в дом, конечно, не стоит, — согласился Денисов. — Даже если мы что-нибудь найдем, не уверен, что это поможет делу. Нужен официальный обыск, тогда Елагин, если что-нибудь найдут, не отвертится… Я думаю о другом.
— О чем?
— У Елагина, как у любого деревенского мужика, наверняка есть лопата. Одна или даже несколько. Они, должно быть, стоят у него в сарае или во дворе.
— Лопаты? Зачем они тебе? — удивился дядя. — Хочешь узнать, не он ли раскопал могилу Михаила Дубинина?
— Вот именно. Раз Елагин убийца, значит, и могилу раскопал он. Наверняка все, что происходит в селе, как-то связано одно с другим.
— Я с тобой согласен. Раскопанная могила связана с убийствами. Это как разные концы одной веревки. Только непонятно, зачем Елагину понадобилось раскапывать могилу. Что он рассчитывал там увидеть?
— Непонятно, — задумчиво произнес Сергей. — Но все равно хотелось бы убедиться, что Елагин ночью был на кладбище. Это лишний раз подтвердит, что он замешан в убийствах.
— Если тебе так хочется, мы можем зайти к нему во двор. Это не займет много времени. Даже если нас увидят, можно будет что-нибудь придумать.
— Так, может, сейчас и сходим? — предложил Денисов. — Заодно проверим, есть ли у него в сарае бочка с бензином.
— Почему бы и нет? Сейчас самое подходящее время, — согласился дядя, — пока Елагин на поле.
Павел Тимофеевич выпустил из сарая Цезаря и вышел с Денисовым на улицу. Они пошли пешком, — машина привлекла бы к ним внимание. Ходить по улице туда-сюда стало для них привычным делом. Оторванное от цивилизации село не располагало к передвижению на машине.
— Как ты думаешь, Елагин догадался, что мы его подозреваем? — спросил Сергей, когда они прошли половину пути.
— Вряд ли. На него многие косо смотрят.
— Но я видел его издалека той ночью, когда гнался за ним. Я мог узнать его. Он может этого бояться.
— После этого вы видели друг друга возле шоссе, когда он подкинул нам идею про Егора Гуляева, и ты не узнал его.
— А мое возвращение? Оно его удивило. Он даже спрашивал тебя, почему я вернулся.
— После того, как мы устроили засаду на Гребнева и стали везде совать свой нос, он понял, что мы представляем для него опасность. Но вряд ли он знает, что мы его подозреваем. Да и вообще, если посмотреть со стороны на нас и на то, что мы делаем, то мы напоминаем слепых котят — тыкаемся во все стороны, то одного подозреваем, то другого. Вряд ли старика и журналиста из города кто-то воспринимает всерьез.