— Это к лучшему, — заметил Денисов, которого слова дяди, кажется, немного успокоили. — Я беспокоюсь за тебя. Когда я уеду, ты останешься один. Если Елагин будет опасаться тебя, то…
— Ты за меня не бойся. Я могу за себя постоять.
— Дубинины и Гребнев были моложе тебя, однако Елагин их убил.
— Это произошло, потому что они не знали, что Елагин для них смертельно опасен. Физически Елагин слаб. Только бегает хорошо и, вероятно, ловок.
Когда Павел Тимофеевич и Денисов вышли из села и впереди показалось черное пепелище с разрушившейся печкой, Сергей увидел, что во дворе дома Елагина кто-то есть. С такого расстояния узнать человека было трудно.
— Не повезло! — расстроился Денисов. — Кажется, Елагин уже дома.
— Не может быть, — усомнился дядя. — Вряд ли Елагин бросил коров и прибежал домой.
— Может быть, после разговора со следователем он примчался домой, чтобы уничтожить какие-то улики? Или вообще решил сбежать из поселка?
— Не знаю.
Павел Тимофеевич был удивлен.
— Нельзя поворачивать обратно, — сказал Сергей. — Возможно, он нас заметил.
— Пойдем дальше. Если это он, пройдем мимо, якобы на кладбище.
Приблизившись к дому Елагина, они поняли, что во дворе не хозяин, а кто-то другой.
Женщина во дворе у Елагина.
— Сейчас узнаем, — сказал Денисов.
— Это Клавдия, — удивился Павел Тимофеевич. — Она живет тут рядом, на краю села. Что она там делает?
Подойдя к забору, они увидели рядом с женщиной вместительную двухколесную тележку, куда Клавдия складывала дрова из огромной кучи, которая занимала значительную часть двора. Оказалось, женщина была во дворе не одна — на пеньке рядом с другой горой из еще не разрубленных чурок сидел ее муж Степан и задумчиво курил папиросу.
— Добрый вечер, — поздоровался Павел Тимофеевич.
— Привет, Пал Тимофеевич, — отозвался Степан.
— Здравствуйте, — поздоровалась женщина, не прерывая работу.
— Чем заняты? — поинтересовался дядя.
— Купили у Валеры дров, — объяснил Степан. — Возим потихоньку к себе.
— А у него они лишние?
— Они ему больше не нужны. Он ведь уезжает. Поэтому и продает все по дешевке.
— Уезжает?! Я не знал. А куда?
— Бог его знает.
— Скоро?
— Да вроде уже собрался.
Новость была неожиданной.
Павел Тимофеевич попытался узнать у Степана больше.
— Значит, он зимовать у нас не будет, раз дрова продает?
— Не будет. Наверно, поедет туда, где есть центральное отопление.
— И много ты дров купил?
— Все, что он успел порубить.
— А остальное?
— Куропатов хочет забрать. Только Валера сразу денег требует. Если Куропатов денег у людей займет, то купит.
Павел Тимофеевич задумался.
— Тебе, кстати, если что-нибудь надо, можешь с Валерой поговорить, — посоветовал Степан.
— А что он продает?
— Все.
— Даже мебель?
— Конечно. Не тащить же ее с собой, — усмехнулся мужик. — Только у него не мебель, а рухлядь! Пока он в тюрьме сидел, все путное, что было в доме, своровали и продали. Конечно, он может тебе продать свою койку или табурет, но им цена — копейка. Он хочет дом продать. Только вряд ли найдет покупателя — дом старый, не в селе, кладбище неподалеку. Я молчу о том, сколько народу здесь в последнее время отдало богу душу.
— А мотоцикл он продает?
— Ага. Час назад прибегал Полевой. Весь его ощупал. Только ясно, что у него денег на мотоцикл нет. Так он побежал Валеру уговаривать на что-нибудь поменяться. Только на хрена Валере меняться?! Ему деньги нужны.
Павел Тимофеевич подошел к калитке.
— Зайдем, — обратился он к Сергею. — Посмотрим, что тут хорошего есть.
Они открыли калитку и вошли во двор.
— А лопаты Валера продает? — спросил дядя.
— Все, что понравится, можешь купить, — объяснил Степан. — Я вот, помимо дров, купил у него рыбацкую сеть и бидон под воду на пятьдесят литров. В нем брагу удобно ставить.
— Вставай, алкоголик, — пробурчала жена. — Весь провонял от этой браги, не хватает терпения перегнать. Вези тележку.
Степан затушил сапогом окурок, молча встал и взялся за ручку тележки. Прилагая немалые усилия, чтобы удержать тележку в равновесии, он подтолкнул ее и покатил к калитке, а потом — по дороге в сторону поселка. Клавдия села на освободившийся пенек.