Павел Тимофеевич был серьезен. Его обычно веселое лицо было сосредоточенно. На седой бородке остался след сажи, видимо, дядя не заметил, как испачкался.
— Думаешь, без этого не обойтись? — спросил Сергей.
— Голыми руками его не возьмешь. У него, кстати, тоже может быть ружье, так что придется действовать быстро.
— Что будем делать, если он попытается бежать или нападет?
— Будем стрелять по ногам.
— Дробью?
— Дробь обозленного человека не остановит. В одном стволе будет картечь, в другом — пуля.
— Мне дай оба патрона с картечью, — попросил Денисов. — Я плохо стреляю. Могу не попасть или, наоборот, убить ненароком.
— Мы ружья с собой берем как сдерживающий фактор, — напомнил Павел Тимофеевич. — Бери. Это — твое.
Дядя подал племяннику ружье, с которым Сергей уже однажды гнался за Елагиным. В тот раз Денисову не пришлось применить его.
Сергей повертел ружье в руках, потом поставил его на пол возле стола и сел на свободный табурет.
— Ты поговорил со Старостиным? — спросил Павел Тимофеевич.
— Нет. Я передал ему через дежурного, чтобы он ждал нас в милиции.
— Ясно. Придется действовать на свой страх и риск.
— Наверно, это к лучшему, — заметил Денисов. — Он бы стал нас отговаривать.
— Это точно, — согласился Павел Тимофеевич и спросил: — Боишься?
— Есть немного, — признался Сергей. — Никогда раньше не приходилось ловить убийц. Если не считать нашу неудачную попытку той ночью.
— Сейчас не так страшно? Прошлый раз мог закончиться для тебя плачевно.
— Волнуюсь. Хотя, кажется, начинаю привыкать. Когда знаешь, с кем имеешь дело, не так страшно. А тебе совсем не страшно?
— Как же не страшно. И я боюсь. За тебя, например.
— А за себя?
— Немного. Видишь ли, Сергей, у меня последние две недели перед глазами стоит одна и та же картина — Миша Дубинин, подвешенный за ноги на сосне. Когда я вспоминаю об этом, страх исчезает. Кто-то должен остановить этого ирода.
Павел Тимофеевич вогнал в стволы два патрона и положил ружье себе на колени.
— Когда поедем? — спросил Денисов.
— Мне кажется, лучше дождаться темноты. Если поехать сейчас, Елагин может увидеть в окно, что мы пришли к нему с ружьями. Тогда у нас не будет преимущества внезапности. Он тоже может вооружиться и устроит нам «горячий» прием. В темноте все козыри будут у нас, он откроет нам дверь и сразу попадет к нам под прицел.
— Согласен.
Следующие два часа тянулись очень долго. Сергею было нечем заняться, и если б не общество дяди, то он наверняка измучился бы от томительного ожидания и нарастающего волнения. Павел Тимофеевич, напротив, был олицетворением хладнокровия и выдержки. Подготовив ружья, он занялся своими обычными домашними делами: нагрел воду и вымыл гору посуды, которая осталась после милиционеров, подоил корову, потом сел на кухне ремонтировать тулуп. Для этого ему пришлось надеть очки. Ловко работая большой цыганской иглой, дядя развлекал Сергея разговором.
Наконец за окном стало смеркаться. Павел Тимофеевич какое-то время продолжал латать тулуп, щурясь и поднося овчину к лицу, чтобы попасть иглой в нужное место, потом встал, повесил тулуп на вешалку и включил свет.
— Потихоньку будем собираться, — сказал он.
— Елагин нас дождется?
— Дождется. Теперь, кроме нас, ему не с кем уехать. Если он пойдет нам навстречу или притащится сюда, будет только лучше. Тогда у него наверняка не будет при себе оружия.
— В таком случае, может быть, лучше подождать, когда он сам к нам придет?
— Ты согласен ждать еще час, два или, может быть, даже три, пока у Елагина кончится терпение?
— Нет. Я хочу поскорей покончить с этим делом. К тому же мероприятие может оказаться опасным. Неизвестно, что Елагин может выкинуть. Лучше сделать все там, где не будет случайных прохожих.
— Тоже верно. Хотя я настроен так, что этому подонку лучше не пытаться выкинуть какой-нибудь трюк с нападением или побегом. Если он не захочет сдаться по-хорошему, я лучше отстрелю ему ноги и отвезу не в милицию, а в реанимацию. Пусть меня за это посадят.
— Ты ж был уверен, что все пройдет гладко.
— Я и сейчас в этом уверен, но, ей-богу, я не расстроюсь, если он бросится бежать, и мне придется подстрелить его как утку.
Павел Тимофеевич надел на пояс патронташ и начинил его патронами. Затем он зарядил ружье Денисова патронами с картечью и дал ему про запас еще два.
— Положи себе в карман. На всякий случай.
Завершая сборы, дядя повесил на ремень охотничий нож в кожаных ножнах, после чего мужчины обулись и вышли на крыльцо.