— У вас это неплохо получилось, — снова съязвил Старостин. — Даже если выяснится, что Елагин виновен в убийствах, вы понимаете, что сами окажетесь в незавидном положении?! Убивать преступников — это такое же преступление! Вас за это не похвалят!
— Это была самооборона! — сказал в свое оправдание дядя.
— Самооборону тяжело доказать! Тем более, что, кроме вас, тут никого не было!
— Но ты-то нам веришь? — спокойно спросил Павел Тимофеевич и посмотрел Старостину в глаза.
Встретившись взглядом со стариком, следователь был вынужден прервать свою обвинительную речь.
— Верю, — ответил он.
— Ну, тогда нам нечего бояться, — заметил дядя.
Старостин подошел к крыльцу и сел рядом с Павлом Тимофеевичем.
Воцарилось тягостное молчание.
— Придется нам тут ночевать, — недовольным тоном произнес следователь, и, обратившись к водителю «УАЗа», распорядился: — Паша, поезжай в Арсеньев за экспертом. Тут до сих пор не работает телефон. Прямо как в каменном веке!
Старостин был раздражен тем обстоятельством, что ему предстоит незапланированная бессонная ночь. Он знал, что спать на месте преступления все равно не сможет, даже если выпадет такая возможность. Его радовало лишь то, что затянувшаяся история с «варфоломеевским зверем» наконец-то подошла к концу.
— Вторую машину брать? — спросил милиционер.
— Да. Для трупа.
— Хорошо.
Старостин задумчиво посмотрел вслед милиционеру.
— Это будет уже четвертый труп, который я отсюда вывожу за полмесяца, — удрученно заметил он.
— Зато последний, — успокоил его Павел Тимофеевич.
— Почему Елагин так неожиданно собрался уезжать? — спросил Старостин, обращаясь главным образом к самому себе. — Когда я разговаривал с ним на поле несколько часов назад, он вида не подал, что волнуется.
Поскольку на его вопрос никто не ответил, он ответил сам:
— Вероятно, чего-то испугался. Догадался, что мы неспроста проявляем к нему повышенный интерес.
— Нервы сдали, — согласился Павел Тимофеевич.
— Слишком многое в этой истории мне до сих пор непонятно, — заметил следователь. — Зачем было убивать Дубининых? С Гребневым более-менее ясно — Елагин и Гребнев, вероятно, убили Михаила Дубинина вдвоем, поэтому Елагину было опасно оставлять сообщника в живых. Но за что он убил Дубининых?
— Наверно, он на самом деле думал, что Михаил Дубинин привез с приисков деньги или золото, — предположил Денисов. — Поэтому он не убивал братьев сразу, а избивал и, может быть, даже пытал перед смертью. На Михаиле, насколько я знаю, были синяки, а Николая привязали к стулу.
— Да. Их наверняка пытали, — подтвердил Старостин. — Видимо, Михаил ничего не сказал про золото, поэтому Елагин попытался узнать правду у младшего брата.
— Если и было золото, то оно должно сейчас находиться в этом доме, — заметил Павел Тимофеевич. — Раз Елагин собирался уезжать, значит, все ценное он хотел взять с собой.
— Проведем обыск, — согласился Старостин. — Если найдем золото или крупные суммы денег, то станет очевиден мотив убийства.
— Может быть, сейчас этим и займемся, — предложил милиционер, который остался на месте преступления со Старостиным.
— А что? Можем и заняться, — согласился следователь, снова проявив пренебрежение к предписанным законом формальностям. — По верхам и без понятых можно посмотреть.
Оставив покойника во дворе, все четверо вошли в дом. Павел Тимофеевич и Сергей сели на кровать, а милиционеры не спеша стали осматривать комнаты. Это не заняло много времени. Комнат в доме было только две. Мебели, в которой можно было что-то спрятать, почти никакой. В конце концов за какой-то час милиционеры осмотрели весь дом, включая погреб, и даже проверили, нет ли в полу или стенах тайника.
— Елагин мог спрятать ценности на чердаке или в сарае, — сказал Старостин, когда стало очевидно, что их поиски не принесли результата.
— На чердаке вряд ли, ведь Елагин собирался со мной уезжать, — заметил Денисов.
— Возможно, мы плохо искали, и тайник все-таки дома, — предположил следователь. — Завтра днем можно будет продолжить обыск. В сараях тоже лучше посмотреть, когда рассветет.
— Что будем делать сейчас? — спросил Павел Тимофеевич.
— Завтра нам предстоит тяжелый день, — сказал Старостин. — Всем лучше отдохнуть. Езжайте домой. Только ружья оставьте здесь. А мы с сержантом останемся и присмотрим за трупом.