Как добрался до моста, я и не заметил. Перейдя на другой берег реки, я пересек проезжую часть, спустился по крутому откосу и минуты через три вышел к пляжу. Здесь не было ни привычных грибочков, ни топчанов, ни загорелых спасателей в лодках, ни толстой дамы с бородавкой на щеке, торгующей пивом, кока-колой и мороженым. На этой недлинной полоске берега, лишенной растительности, при желании можно было искупаться, не боясь поцарапать ноги стеблями осоки. Именно здесь рыбаки и нашли меня, наполовину лежащего в воде, что вызывало ассоциации с героем старого фильма «Чапаев», Петькой, который был сражен белогвардейской пулей на берегу реки Урал.
Сейчас рыбаков не было. Вместо них я увидел двух подростков, приехавших сюда на велосипедах. Уже искупавшись, они обсыхали, играя в подкидного дурака. Приход постороннего человека не произвел на них никакого впечатления. Походив немного по пляжу, я присел на корточки и опустил руку в воду. Зеленая вода была теплой.
Осмотревшись, стал думать над причинами, которые заставили меня прийти в это совсем не подходящее для вечерних прогулок место. По городским меркам его можно было бы вполне назвать пустынным: ни жилья, ни магазинов, ни ресторанов и прочих злачных заведений. Вдоль реки шла дорога с почти противотанковыми ямами на асфальте, через которые каким-то непостижимым образом умудрялись проезжать автомобили. За дорогой, если смотреть в левую сторону, находилось какое-то предприятие, отгороженное от мира кирпичной стеной, побеленной и пыльной, а как раз напротив пляжа — пустырь, заросший бурьяном и упирающийся в высокий гранитный откос. Только взобравшись на него, можно было увидеть крыши частных домов.
Словом, просто так, от нечего делать я здесь оказаться не мог. Даже если допустить, что в воду меня бросили в другом месте, все равно это было где-то рядом — долго плыть с раной на голове я бы не смог. Единственная версия, до которой я смог додуматься, заключалась в том, что пришел я сюда, чтобы с кем-то поговорить. Такая себе стрелка — подальше от людских глаз и посторонних ушей. С этим можно было увязать и характер полученной раны. Меня ударили по затылку, то есть напали внезапно, как будто из-за угла. Углов тут не было. Тут вообще не было ничего такого, что могло бы послужить сколько-нибудь серьезным укрытием. Пьяным я не был — алкоголя в крови не обнаружили, — стало быть, либо я оказался настолько глуп, чтобы допустить неожиданный удар, либо хорошо знал своего обидчика. И не только знал, но даже доверял ему, раз позволил находиться у себя за спиной.
Приближающаяся, словно плывущая по воде музыка отвлекла меня. Вниз по реке шел прогулочный теплоходик. Лето — пора отдыха. Может, меня не искали на работе, потому что я был в отпуске? Так ли это, станет ясно не раньше чем через пару недель.
До отделения внутренних дел, где работал Бражко, я добрался на маршрутном такси. К тому времени я уже сообразил, что совершил ошибку, отправившись сначала к реке, а не к капитану. «Даже если Бражко с утра на службе и был, то давно уже сплыл», — подумал я, войдя в вестибюль и увидев окошко с надписью «Чергова частина»[2]. Здесь царила скука смертная, мухи и «Взрослое радио».
Пожалуй, только в странах бывшего СССР, где по официальной статистике каждый десятый либо уже сидел в тюрьме, либо еще досиживает, можно встретить работника охраны правопорядка, слушающего блатной шансон.
— Я хотел бы поговорить с вашим сотрудником, капитаном…
— Сегодня суббота, — перебил меня тощий, как швабра, прапорщик.
— Спасибо, мне это известно. Но разве это не про вас в песне поется: «Часто слышу я упреки от родных, что работаю почти без выходных»? Вот я и подумал, что если график у вас ненормированный, то…
— Говорите, кто вам нужен.
— Бражко Семен Терентьевич.
Прапорщик удивленно уставился на меня, словно я только что потребовал аудиенции у самого министра внутренних дел.
— Зачем вам Бражко?
— Он ведет проверку по моему делу.
— Вы подозреваемый?
— Типун вам на язык. Я потерпевший. Мне нужно видеть Семена Терентьевича. Для меня это очень важно.
— Капитан Бражко умер шесть дней назад. Погиб.
Нормально, да? Теперь-то до меня дошло, почему никто не дал объявления в прессе. Капитан приказал долго жить, а тот, кому были переданы его дела, если вообще были переданы, наверняка имел немало своих, чтобы еще взваливать на себя дополнительный груз.