Мне нужно было сочинить легенду, которая как-то объяснила бы мой неожиданный уход из больницы. Это оказалось несложно. В который раз, сняв трубку таксофона, я набрал номер своего отделения. Его я узнал от Анны. Дежурному врачу я представился как менеджер предприятия с невнятным названием, которое и сам теперь не помню, нечто похожее на «Транс-снаб-автоотгруз-транзит». Стал плести, что вот, дескать, нам на фирму нужен ночной диспетчер. А тут как раз мужчина пришел устраиваться на работу. Платим мы немного, но зато по ночам у него будет крыша над головой, а то ведь он потерял память и не знает, где его дом. Однако есть проблема — у человека нет паспорта. Мы, конечно, могли бы пойти ему навстречу и взять его к себе, тем более что красть ночному диспетчеру, кроме телефонного аппарата и журнала, все равно нечего, а помочь человеку надо. Так что в случае, если врач подтвердит, что у них в самом деле есть такой пациент, то мы его, пожалуй, возьмем, а он тем временем пусть оформляет новые документы.
Дежурная подтвердила. Мало того, она охотно, с мельчайшими подробностями описала мою внешность, не забыв упомянуть даже номер палаты, в которой я лежу. Похоже, она была довольна, что нашелся повод сбагрить меня с рук.
Вернувшись в больницу, я поблагодарил врача за поддержку, выслушал ее рекомендации относительно своего дальнейшего лечения и сказал, что обязательно загляну на неделе, дабы выписаться по всем правилам. После этого заскочил в палату проститься с соседями, где битых полчаса слушал рассказ Коваля о найденных вблизи больницы двух убитых мужчинах. Изображая на лице крайнюю степень заинтересованности, я периодически восклицал: «Да вы что! Не может быть!» Рассказ Коваля изобиловал самыми невероятными подробностями, не имевшими никакого отношения к реальности. Так, по распространившейся среди больных версии стрельба велась из автоматического оружия и грохот автоматных очередей был слышен во всей округе. Что бы там ни было, я уяснил одно: ни врачей, ни больных расспросами особо не тревожили. Завернув напоследок что-то о современных жестоких нравах и полном беспределе, я пожал Михаилу Александровичу руку и был таков.
По одному из значившихся в моем списке адресу находился небольшой частный домик, затерявшийся среди многоэтажек. С первого взгляда было понятно: жить в нем я никак не мог. Лучшим доказательством была маленькая лохматая шавка, в скуке сидевшая возле дверей, которая, окажись я ее хозяином, давно бы околела с голоду.
Следующим домом была длинная панельная хрущевка на улице, названной в честь 700-летия со дня основания города. Еще до того как оказаться у нужных дверей, я понял, что пришел по адресу. Подтверждением тому был пожилой мужчина с мусорным ведром, с которым я столкнулся в подъезде, возле почтовых ящиков. Сухо поздоровавшись со мной и придержав за предплечье, он по-стариковски принялся меня отчитывать за наплевательское отношение к остальным жителям дома. Моя вина состояла в том, что, прежде чем надолго уехать, я бросил на газоне перед домом свой автомобиль. Теперь вот хулиганы ему колеса прокололи, а работники ЖЭКа не смогли спилить старую высокую иву, потому что под ней как раз стоит злополучная машина. И если спущенные колеса — это только моя проблема, то угрожавшее безопасности жителей трухлявое дерево, которое в любой момент могло рухнуть им на головы, — проблема всех. Жители, дескать, несколько раз обращались в ЖЭК с просьбой спилить иву, и вот, когда рабочие наконец соизволили явиться, им помешал поставленный поддеревом автомобиль.
Извинившись, я заверил старпера, что лично займусь ликвидацией дерева, и поднялся на второй этаж к квартире под номером двадцать два. Нажимать на кнопку звонка для страховки после всего услышанного смысла не было. Замок щелкнул, двери бесшумно отворились, и в нос ударил застоявшийся запах. Я шагнул внутрь и, не заостряя внимания на мелочах, проверил все помещения: комнату, кухню и совмещенный санузел. В квартире никого, кроме меня, не было. Открыв настежь балконную дверь, чтобы впустить свежий воздух, я принялся за более обстоятельный осмотр единственной жилой комнаты. Разложенный диван с неубранной постелью, небольшой стол, два расшатанных стула, на спинках которых висело по рубашке — светло-серой и кремовой, маленький телевизор «АКАI». Одну из стен украшала картонка с репродукцией картины Сальвадора Дали «Полет шмеля вокруг граната за пять секунд до пробуждения». Бросалось в глаза отсутствие платяного шкафа. По всей видимости, его функции выполняла черная дорожная сумка, стоявшая на полу перед диваном. То, что все вещи, кроме указанных рубашек и обнаруженной позже зубной щетки в ванной комнате, были сложены, свидетельствовало о том, что живущий здесь человек был готов в любой момент покинуть место дислокации с минимальными затратами на сборы.