Такси привезло пассажирку в один из спальных микрорайонов. Через тонированное стекло «мустанга» я смотрел, как девушка долго о чем-то говорила с сидевшими на скамейке возле высотного дома старушками, а потом исчезла в одном из подъездов.
Спустившись, она снова поговорила с какой-то женщиной и, прежде чем удалиться, внимательно посмотрела в мою сторону. Опасаясь, что меня рассекретят, я больше не стал преследовать Принцессу, но поздним вечером снова был возле ее дома.
В окнах на первом этаже горел свет. Когда я приблизился вплотную к забору, бродившая во дворе цепная собака громко меня облаяла. Тогда я сказал песику «до свидания» и отправился домой.
Кафе «Каштан», в котором санитар Олег забил мне стрелку, оказалось обычным пивным шатром с рекламой «Рогань», главное преимущество которого, в отличие от других подобных заведений, заключалось в наличии туалета типа сортир, что существенно убыстряло круговорот жидкости в природе.
Работница заведения протирала бокалы, не сводя взгляда с экрана небольшого телевизора, стоявшего на стойке.
— Темного, светлого? — спросила она, не оборачиваясь.
— Бутылку минеральной воды.
— Может, пепельницу?
— Спасибо, не надо.
Посмотрев на меня, как на раненного в голову (так на самом деле и было), женщина отправилась выполнять заказ. Часы показывали одиннадцать. Других посетителей, кроме меня, не было — начинать пить было еще рано, похмеляться — поздно.
Цедя минералку, я тоже смотрел на экран телика. Шел штатовский сериал, в котором главная героиня, секретный агент непонятно какой службы, в черных кожаных штанах, лихо расправлялась с представителями криминального мира, укладывая их одного за другим целыми штабелями.
Олег, опоздав на добрых полчаса, пришел не один.
— Леха, — представил он спутника и, заметив мой удивленный взгляд, поторопился пояснить: — Он тоже в деле.
— Ты принес то, что обещал?
— Я-то принес. — Санитар выложил на стол полиэтиленовый пакет. — Где деньги?
Мне стало смешно. Эти типы явно не наигрались в детстве и теперь, должно быть, воображали себя пихающими дурь наркобаронами. Надув от важности щеки, я показал им деньги, да так, словно это был набитый баксами кейс, а не восемь смятых пятидесяток. Леха протянул к ним руку, но я быстро спрятал их в карман.
— Покажи бумаги.
Вместо бумаг он достал сигарету и похлопал по карманам в поисках спичек. Спичек не было.
— Огня нет?
— Нет. Бумаги давай.
Олег нехотя протянул мне пакет.
С первого же листа я понял, что это совсем другая история болезни. Достаточно было взглянуть на дату рождения больной — 1954 год. «Богоматерь» была моложе лет на тридцать.
— Вот что, парень, — жестко сказал я, — не знаю, в каком архиве или мусорном ящике ты нашел эти сокровища, но это не то, что мне нужно.
— Может, хватить морозиться? Какая тебе разница — то или не то? Ты чего хотел-то? Психичку интересную? Так вот тебе интересная — думает, что она первая женщина-космонавт, Валентина Терешкова. Тебе не по фигу, про кого писать?
— Кому нужна сейчас твоя Терешкова? Да половина моих читателей и не знает, кто она такая. Другое дело — «богоматерь». Это во все времена актуально. Мне нужна «богоматерь».
— Ну не смог я достать ее историю болезни, не смог.
— Вот и ходи голодным, раз не смог.
Я поднялся, чем вызвал возмущенный протест у обоих. А Леха даже сделал попытку схватить меня за руку.
— Эй, ты куда, чувак! Погоди, перетрем.
— После.
Но им хотелось не после, а сразу, и только приход официантки, принесшей моим собеседникам две кружки с пивом, приостановил ссору.
— Мне в туалет надо сходить, — пояснил я. — Я вернусь. Договоримся.
— Надо, так иди, — неожиданно миролюбиво согласился санитар, и я понял, что эти два динозавра всерьез собрались выставить меня на деньги.
По их мнению, я сам совал голову в петлю — людей не было, а туалет — как раз то место, где им никто не мог помешать, даже работница забегаловки. Оглянувшись возле дверей сортира, я увидел, что ребятки уже следуют за мной.