— А какая новость у тебя еще хуже?
— Кажется, один из убитых, первый, в которого стреляли, — эксперт кивнул на лежащего на спине мужчину, — сотрудник органов внутренних дел.
— Что, значит, кажется? — услышав неожиданную новость, взревел Семенов. — Его уже опознали? Как его зовут? Из какой конкретно он службы? Ты мне факты давай!
— Слышу, не глухой. Факты, Иван Григорьевич, вы со своих следопытов требовать будете. Они должны личность устанавливать. А моя задача — экспертизу провести и заключение выдать. Это и будут мои факты. Что же касается убитого, о котором я толкую, то я знаю его исключительно визуально. Видел несколько раз в городском управлении. А как звали, не скажу, потому что не сподобился с ним тесно общаться. В одном уверен: он из нашей системы. Однако удостоверения личности при нем сейчас нет, увы.
— Я его знаю, — откликнулся тучный блондин. — Это капитан Шамрай из уголовного розыска. Мы с ним вместе на курсах были. Звать Сергей. Отчество… Михайлович, кажется… но не уверен.
— А ты, Владимир Степанович, что скажешь? — спросил Семенов, обращаясь к следователю по особо важным делам, который успел бегло осмотреть место происшествия.
Шевченко слегка приподнял и опустил плечи. Худощавый, с темной от загара лысиной и жесткими хмурыми глазами, он скорее походил на эсэсовца в отставке, какого-нибудь постаревшего Холтоффа из «Семнадцати мгновений весны», коротающего годы на спокойной кокаиновой фазенде среди колумбийских лесов, нежели на грузного Пиночета.
— Нужно подождать окончательных результатов экспертизы, — ответил он тоном человека, который все делает основательно, не торопясь.
— Некогда ждать! Солнце встанет, роса очи выест. Кому-то наш капитан здорово перешел дорогу. Если убийство заказное, то что нам с того, что мы имеем труп исполнителя? Все равно придется заказчика искать. И чем быстрее мы начнем это делать, тем лучше. Надо немедленно поднять все дела, которыми занимался этот Шамрай.
— Кто обнаружил трупы? — спросил Шевченко.
— Женщина какая-то, по-моему, работник больницы. Вон на скамейке возле сержанта дожидается, — ответил Антоненко и вернулся к двум своим помощникам, чтобы закончить работу.
— Пойду поговорю с ней, — сказал старший следователь.
— Иди. — Заместитель прокурора кивнул ему и повернулся к белобрысому оперативнику: — А ты, Андрей, дуй в управление уголовного розыска. Надеюсь, к тому времени когда ты там окажешься, я смогу связаться с полковником Мартыненко. Надо поднять всех, с кем работал убитый капитан. Найти их хоть на даче, хоть где. Чертов выходной! Всех, всех надо поднять. И эту Фросю с собой прихвати, пусть привыкает. Боюсь только, ничего путного из нее не выйдет. Правду говорят: природа на детях отдыхает. Где она, кстати?
Пиночет-Шевченко некультурно показал ему пальцем за спину.
— А, ты здесь? Полегчало? — повернувшись, спросил Иван Григорьевич. То, что я слышала, как он за глаза назвал меня Фросей и вообще при всех унизил, его нимало не смутило. — Поедешь с Субботой.
— С какой субботой?
— С оперуполномоченным, старшим лейтенантом Субботой, — пояснил Семенов, тоже ткнув пальцем в сторону «сенбернара». — Вы что, до сих пор не познакомились?
Мы, то есть следственная группа, работали до позднего вечера субботы и все воскресенье. Делалось все возможное, но, несмотря на это, раскрыть преступление по горячим следам не удалось. Во многом из-за отсутствия этих самых горячих следов. Кто мог быть заинтересован в смерти капитана Шамрая, было непонятно. Если бы погибший, скажем, занимался расследованием опасного уголовного дела, получал угрозы и все такое прочее, то круг подозреваемых резко сужался и можно было бы сделать хоть какие-то предположения. Но в течение всего последнего года службы капитан уголовного розыска Шамрай Сергей Михайлович просиживал штаны в аналитическом отделе и к расследованию уголовных преступлений имел лишь косвенное отношение.
С другой стороны, Шамрай, судя по данным его личного дела и исходя из показаний сослуживцев, был человеком неординарным. Как работник системы, он поначалу высоко ценился и товарищами, и начальством. Ментовскую карьеру Шамрай начинал опером в районном отделении и уже через год самостоятельно вычислил и взял особо опасного рецидивиста, бежавшего из мест заключения и скрывавшегося в городе. Затем он участвовал в раскрытии нескольких громких дел, где тоже показал себя в выгодном свете. Одно беспокоило — при чистых руках и горячем сердце Сергею Михайловичу недоставало холодной головы. Два раза по факту превышения Шамраем служебных полномочий при добывании доказательств проводились служебные расследования, и в результате он получил дисциплинарные взыскания: выговор и строгий выговор.