— Не хнычь, не все так мрачно. Разберемся мы с твоим Зозулей. И с теми, кому он прислуживает, тоже разберемся, — попытался утешить меня Суббота.
— Ладно уж, утро вечера мудренее. Дай мне побыть одной. Иди воюй.
— Все нормально?
— Нормально, нормально. Иди.
Суббота вышел из кухни, но через секунду я опять услышала его голос:
— Лесь, тут у тебя мобильник в сумочке звонит.
Вздохнув, я пошла в прихожую и достала телефон. Высветившийся входящий номер ни о чем мне не говорил.
— Алло.
— Алеся?
У меня перехватило дыхание — прошлое теплой волной нахлынуло на меня, заставив вновь увидеть тот осенний день, серые тучи на небе, остановку и улыбающегося мужчину, держащего надо мной большой черный зонт. Нет, я еще не забыла, как звучит голос Александра Подольского.
— Алло? — опять переспросили в трубке. — Алеся Владимировна?
— Да, это я! Говори! — воскликнула я, но тут же спохватилась. Я знала Подольского, который ухаживал за мной, которого я любила и который говорил, что любит меня. Сейчас мне звонил другой Подольский, который жил под чужим именем, убежал из-под стражи и теперь находился в розыске. Насколько Подольский номер один соответствует Подольскому номер два, я не могла знать.
— Я слушаю. Кто говорит? — чуть сдержаннее спросила я.
— Я предполагал, что вы ответите именно так. Вы ведь узнали меня?
В трубке послышался слабый смешок. Я промолчала.
— Хорошо, если хотите, можете называть меня Максом, — сдался звонивший.
— Красиловым?
— Если угодно, могу быть и Красиловым.
— Откуда ты… вы узнали мой номер?
— Это было несложно: обыскал вашу сумочку. В тот вечер, когда вы потеряли сознание. Невежливо, каюсь, но нужно же было знать, с кем я имею дело. Я прочитал ваше служебное удостоверение, а также посмотрел номер мобильного.
— Спасибо.
— За то, что рылся в ваших вещах?
— Что оказались радом в тот вечер. Только до сих пор не пойму, зачем вам понадобилось следить за мной?
— Все очень просто. Я потерял память… Вы, думаю, знаете. А когда случайно увидел вас на улице, то у меня появилось ощущение, что я вас знаю, вернее, должен знать. Поэтому и стал следить. Хотел поговорить. По этой же причине звоню сейчас. Уверен, что вы меня знаете. А я знал вас… ну, до того как… У вас есть то, что мне нужно. Я имею в виду информацию. В свою очередь я тоже могу кое-что вам поведать. Поверьте, нам есть что сказать друг другу.
— Почему же вы пропали на несколько дней?
— Не забывайте, что я в некоторой степени в бегах. И потом, к вам было невозможно подобраться. Вас очень хорошо охраняли.
— В самом деле! — воскликнула я, не в силах сдержать улыбку.
— Да нет, я не имею в виду толстяка, который сейчас находится в вашем доме. Я о других. Их было по меньшей мере двое. Они следили за вами и часто менялись.
— Следили?! За мной?! Но я ничего не замечала!
— Неудивительно. Я сам заметил их в последний момент и едва не поплатился своей свободой, когда попытался приблизиться к вам.
— Так за мной следят или охраняют?
— Скорее следят. Полагаю, что таким образом надеются поймать меня. Вы выступали в роли своеобразного живца. А вы не знали? Если так, то это не очень приятная новость, да?
— Не знала. Они и теперь…
— Со вчерашнего дня я никого не вижу. Наверное, их перебросили на другой объект. Вы, очевидно, оказались бесперспективной.
Александр был прав. Новость в самом деле неприятная: сначала за тобой наблюдают без твоего ведома, потом бросают, как только тебя отстраняют от дела и ты перестаешь быть кому-то нужной.