- Стайлз? Мама говорит, так бывает. Что ты не виноват. Что станет легче.
Он снова не отвечает. Поднимает глаза на друга и пытается ему улыбнуться. Попытка выходит так себе. На F с плюсом. Совсем не его оценка. Мимо них, сидящих на диване, проходит отец. Он сам на себя не похож: бледный, щеки впали, под глазами залегли черные мешки, он устало потирает лоб и сжимает кулаки, но останавливается у самой лестницы, оглядываясь на мальчишек.
- Скотт, твоя мама ждет тебя снаружи.
- Хорошо, шериф Стилински, спасибо. Пока, Стайлз, – Скотт соскакивает с дивана, забирает свою куртку и скрывается за дверью.
- Сын?
Стайлз поднимает глаза на отца. Он не слышал, как тот подошел – старший Стилински стоит совсем рядом и смотрит на него. В его глазах какое-то странное выражение. Сомневающееся. Как будто он не знает, что сказать или что делать. Стайлз тоже не знает. Поэтому молчит.
- Сынок, – снова зовет его шериф, садясь рядом. – Мы справимся. Твоя мама хотела бы, чтобы мы продолжали жить дальше. Ради нее мы должны справиться. Понимаешь?.. Поговори со мной, сын!
Стайлз облизывает пересохшие губы, заламывает руки и не хочет поднимать взгляд от своих колен, потому что если сделает это, не сможет оторваться от черной ленточки.
- Сын. Поговори со мной. Ты можешь поговорить со мной, – берет руки сына в свои Стэн Стилински. – Всегда, сынок. Скажи что-нибудь. Ну, же…
Стайлз все-таки поднимает глаза на отца и видит как тому тяжело: они редко говорили о чем-то серьезном, и теперь он не знает, как достучаться до непривычно молчаливого ребенка. Но он не хочет говорить. Не может. Не сейчас. Не о ней.
- Пожалуйста. Поговори со мной, – снова начинает отец. – Дже…
- Не называй меня так, – еле слышно шепчет Стайлз, цепляясь за руку отца.
- Почему? – мягко спрашивает тот.
- Так называла меня она…
Стайлз вскидывает голову и тяжело дышит, задыхаясь от боли, тут же пронзившей тело. Он все также висит на цепях. Из ран по-прежнему струиться кровь, а пальцы ног уже потеряли чувствительность. Каждое движение шеей причиняет массу неприятных ощущений. В подвале (или где там он) все также темно.
Дерек все ещё не пришел. Конечно, Стайлз перекрыл их связь, но он ведь должен был уже двести раз выследить Кару. Да что там двести – тысячу. Или он и не пытается? И вся эта бравада про пару была всего лишь искусным фарсом? Нет. Не был. Стайлз принадлежит Дереку. А тот принадлежит Стайлзу. Дерек найдет его обязательно. Даже если ему придется прочесать всю Вселенную насквозь.
РАНЬШЕ
Сухие листья под ногами отвечают равномерным шуршанием. Оно раздается в такт тихой однообразной мелодии, звучащей в наушниках. Странно, но бег по лесу, в отличие от всего остального комплекса тренировок а-ля человеческий детеныш от Дерека, приводил Стайлза в состояние полного душевного равновесия. Думалось легко и непосредственно без всякого напряга. Это успокаивало ещё больше.
Kiss my eyes and lay me to sleep.
Дерек. Последнюю неделю все мысли – как хорошие, так и негативные – занимала мрачная фигура в кожаной куртке. Причем, что было абсолютно алогично: большинство этих самых мыслей были несколько… о, черт… эротического характера. Стайлз все чаще ловил себя на мысли, что все его контрмеры и месть за поведение Дерека, всего лишь один из способов помучить его. Проверить альфу на прочность, увериться в его отношении, убедиться, что слова «Стайлз» и «трахаться» в одном предложении заводят волчару гораздо сильнее, чем что-либо в этом бренном и несовершенном мире. И теперь Стилински знал абсолютно точно, что Дерек ревнует его. Шпионит за ним. И находится в состоянии почти постоянного возбуждения – многозначительные взгляды Питера на племянника говорят гораздо больше, чем кажется.
Kiss my eyes and lay me to sleep.
И теперь Стайлз не знал, что ему делать. С одной стороны, какая-то его часть (причем, явно левая – та, которая, отвечает за логику) хотела продолжить моральные издевательства над психически устойчивым оборотнем. А вот другая (правая – чувственная) хотела выбросить белый флаг с кривой надписью: «Ответ мой ясен – на все согласен!» Задачка…
Kiss my eyes and lay me to sleep.
Стайлз усмехнулся словам песни и медленно остановился. Ему стоит перевести дыхание. Когда он остановился и втянул полной грудью лесной воздух, желание сдаться Дереку, мать его, Хейлу стало обжигать кожу каленым железом.
- «Я ломаюсь, как чертова девственница на выпускном балу», – вдруг выдала правая половина мозга Стилински.
- «Угу, лучше сейчас как девственница, чем потом, как проститутка», – ехидно заметила левая.
- «Да, брось! Притворяться шлюхой ещё веселее, чем девственницей! Особенно в исполнении нашего хозяина!» – отмахнулась интеллектуальная половина.
- «Хозяин! Бросай этого недопарня – и ай да праздновать освобождение от мужского гнета!» – вмешивается в разговор полупустой желудок.
М-да… Шизофрения в тяжелой форме. Как говорил один знакомый медик: «Пиздец! Не лечится!»
Kiss my eyes and lay me to sleep.
Улыбка невольно скользит по лицу. А может, и в правду? Поддаться всего на один раз. На одну ночь. Почувствовать себя нужным. Необходим. Или, чем черт не шутит, любимым? В конце концов, Стайлз, он, или не Стайлз?!
Kiss my eyes and lay me to sleep.
Итак: решение принято, обжалованию и перерассмотрению не подлежит. Точка.
Kiss my eyes and lay me to sleep.
Внимание привлекает подозрительное пятно метрах в ста от тропы. Что это? Стайлз сворачивает с утоптанной дорожки и подбегает к непонятному объекту. И через мгновение жалеет об этом. Труп. Мужчина, лет тридцати. Труп свежий. Кровь ещё не начала свертываться, а следы волочения ещё отчетливо видны. Зашибись. Рука на автомате вытащила из кармана телефон и набрала номер.
- Хэй, бро! Бери своего пришибленного альфу и волоки ко мне! Я только, что нашел новый труп.
Друг бросает быстрое «ОК» и отключает телефон.
Kiss my eyes and lay me to sleep.
Похоже, ему предстоит небольшая охота. Лицо Стайлза озарила хитрая ухмылка.
Kiss my eyes and lay me to sleep.
====== Часть 4 ======
- Поставь меня на место!
Угу. Уже.
- Немедленно поставь меня на место, чертов питекантроп!
Разбежался. И так перепугал до ужаса.
- Я сказал: поставь. Меня. На место, – по словам повторил Стайлз, свисая с плеча Хейла головой вниз.
- Не дождешься. А то ещё что-нибудь выкинешь, – откликнулся Дерек, придерживая парня за ноги, чтобы тот не свалился.
- Хэй! По легче! Мне больно, между прочим! – заелозил по плечу Стилински.
- Больно? И поделом! Не будешь лезть, куда не просят! – прошипел Дерек, поднимаясь по крыльцу.
- Алё, гараж!? Ты сам согласился с планом! И, если бы у кое-кого присутствовала хотя бы капля терпения, все было бы в порядке! – возмущался Стайлз, размахивая руками. Смотрелось забавно.
- В порядке? Ну, конечно! Ты бы валялся с перекусанным горлом под ближайшим кустом! – тревога и волнение за эту несовершеннолетнюю падлу уже прошли, оставив голое желание. – Великий охотник, блин.
Ответом Дереку был звучный шлепок по его же заднице.
- Ай!
- То-то же.
В следующий момент Хейл сгрузил Стайлза на диван в наполовину отремонтированной гостиной и, не обращая внимания на протесты, задрал на нем разодранную рубашку. На левом боку парня красовались четыре длинных царапины. Волк внутри глухо зарычал.
- Эрика, принеси йод и марлевые повязки.
Девушка вернулась со всем необходимым спустя минуту. Стайлз вел себя подозрительно тихо, рассматривая Дерека из-под полузакрытых век. Стая вернулась в дом, как раз когда раны Стилински были обработаны и залеплены стерильным бинтом.
- Где он? – не оборачиваясь, поинтересовался Дерек.
- В овраге. Мы его слегка прикопали – его никто никогда не найдет, – откликнулся Скотт.