— И что теперь будет? — по лицу Рея непроизвольно побежали слёзы, блядские слёзы, которых он не хотел, которых не было даже тогда, когда умерла Саманта…
— Я вернусь туда, откуда пришёл, к самому истоку. И, возможно, у меня ещё появится шанс. Не плачь, я знал, что так будет. Но это мой выбор, и я рад, что испытал это.
— Но я отнял твою жизнь! Я снова отнял жизнь! Я этого не хотел. Я не хочу! — Рей лёг головой на грудь тяжело дышавшего Бафомета и замер. Было так больно, как не было никогда. Рей не хотел! Не хотел, чтобы так! Если бы вернуть всё назад, он бы никогда не согласился… Никогда!
— Прости, — Баф коснулся губами мокрой от слёз щеки и произнёс тихие, незнакомые Рею слова, — прости и забудь. Всё забудь… Ничего этого не было.
— Я не хочу! Не хочу ничего забывать! — Рей, вцепившийся руками в плечи демона, вдруг почувствовал, что хватает пальцами воздух. Тело Бафомета рассеялось, будто ему просто привиделось.
— Я не хочу так… Лучше бы я сдох тогда, в туалете! Лучше бы сдох, чем так… Лучше бы сдох…
Мерцающая темнота вокруг начала приобретать очертания, и Рей снова оказался в своей спальне, в своей постели, в той самой коленно-локтевой… В его шею шумно дышал профессор, совершая последние резкие движения рукой по члену Рея, размазывая по нему его же сперму и сам пульсируя внутри его тела.
Кончив и опустив парня на постель, Броук осторожно вышел из него и лёг рядом.
— Ты был фантастически горяч, малыш. Просто фееричен!
Непрекращающиеся почему-то слёзы Майлза Девид воспринял как личный комплимент.
— Не смей называть меня так! Я тебе не малыш! — резко воскликнул подорвавшийся с кровати Рей. Комната вдруг пошла кругом, ноги подкосились и, падая, он потерял сознание.
***
— Это огромная ошибка, дитя моё. Мне так жаль. Твоё время на исходе…
— Прости, отец, но это было моим выбором.
— Ты ведь понимаешь, что законы мироздания для всех одинаковы, дитя? Только тот, кто встретит тебя у твоей последней черты, может дать тебе шанс. И кем он будет — зависит только от тебя. Наши чувства и наши желания порождают отражения. Мы ничем не отличаемся в этом от людей, но мы есть энергия, поэтому наша жизнь может быть бесконечно долгой. А ты растратил свой неприкосновенный запас, дитя.
— Я пойду к нему, отец.
— Да, это твой единственный шанс. Возможно, у тебя получится… Хотя, поймёт ли он, вспомнит ли, почувствует ли…
— Ну, ни для кого другого я всё равно ничего не значу, отец. С моей помощью и к свету, и во тьму ушли бесчисленные множества. А с теми, кто оставался, всегда был только договор. Он же вдруг захотел отдать мне всё сам. Он призвал меня и всё мне просто подарил. Это был слишком дорогой подарок. Я его не стою…
— Тогда иди к нему, дитя. И я желаю тебе удачи.
— Спасибо, отец. И прощай.
***
Подняв голову от холодного грязного пола, Рей почувствовал привычную вонь человеческих испражнений, разбавленную запахом сигаретного и наркотического дыма. В мозг яростно долбилось доносившееся в уборную с танцпола кислотное клубное музло. Горела кожа, горело внутри, ломило кости, трещала ушибленная при падении голова.
Мелькали вокруг ноги, временами безразлично перешагивающие через него, доносились голоса и иногда стоны из закрытых изнутри кабинок.
К горлу подкатил ком, и Рея вырвало прямо на пол, там, где он валялся.
— Вот дерьмо! — кто-то отпрыгнул, чтобы не испачкаться. — Ты совсем докатился, Реймонд.
Поднявшись и на трясущихся ногах подойдя к умывальнику, Рей сунул голову под воду, пытаясь хоть немного прийти в себя.
«Да, дерьмо. Лучше бы я сдох. Лучше бы сдох, — кружила в голове одна единственная мысль. — Зачем это всё? Я сам — зачем?»
Прополоскав рот и вытершись кучей бумажных полотенец, Рей развернулся к выходу, но замер, увидев, как в углу уборной один из местных старожилов, Джекки, зажимал свеженькое, молодое тело лет восемнадцати-девятнадцати максимум. Парнишка был худенький, но не хилый. Из-под расстёгнутой спереди пушистой розовой курточки выглядывал хорошо проступающий на сухом теле пресс. Длинные светлые волосы слиплись от пота и болтались плетями по плечам, когда он мотал головой, пытаясь увернуться от навязываемых ему поцелуев. Качок Джек на его дёрганья внимания не обращал, а продолжал слюнявить пухлые, искусанные губы мальчишки, попутно пытаясь раздвинуть его сжатые с силой колени.
Ноги Рея сами понесли его к этой парочке, и, схватив мальчишку за тонкую кисть, он выдернул его из захвата Джека, затолкав себе за спину.
— Ты охерел, Рей! — Джек зарычал, надвигаясь на парня. — Это невинное создание мне первому попалось на глаза, поэтому пошёл ты…
— Своё будешь лапать, громила! Эта принцесса со мной! Правда же, крошка?
Дрожащий сзади парнишка быстро и судорожно закивал головой, соглашаясь.
— Бля, Рей! Хер за тобой успеешь. Только же подыхал лежал, и опять поперёк дороги. Что они в тебе находят, сучки течные!
— Харизму, Джекки! Но тебе не понять.
Рей взял белобрысого парнишку за руку и потащил за собой вон из клуба, пока им не прилетело от опомнившегося здоровяка Джека.
Выйдя наружу, он остановился, чтобы повнимательнее рассмотреть свою добычу.
— Ты здесь один, что ли? Ты что, мазохист? Или просто ненормальный? Как ты здесь оказался, чудо? — вопросы были вполне оправданные. С таким беспомощным одуванчиком в подобном месте могли сделать всё, что угодно.
— Я не помню, — прошептал в ответ парнишка, пожав плечами в нелепой мохнатой одёжке. — Вообще ничего не помню. Просто очнулся, вроде, сразу в туалете, а меня этот треплет.
— А зовут тебя как? — уже и не надеясь на информацию, поинтересовался Рей.
Парень тоскливо посмотрел на него и отвернулся, продолжая дрожать и обняв себя руками, пытаясь успокоиться. На его груди, на толстой, витой цепочке блестел кулон с какими-то буквами.
Рей присмотрелся. На плоском серебряном кругляше располагалась пятиконечная звезда, а по центру изящными, округлыми буквами было выгравировано имя: «Баффи».
— Ну что ж. Баффи так Баффи. Валим нахуй отсюда.
Рей махнул таксисту, открыл перед мальчишкой дверь подъехавшего авто, сам сел рядом и снова взял странного парня за руку. Тот доверчиво прижался к его плечу.
«Неужели он думает, что я — я! — смогу ему чем-то помочь, и что я не такое же дерьмо, как Джекки? А вдруг и правда смогу? Разберёмся…»
Коснувшись губами светлой шёлковой макушки, Рей тихо произнёс, казалось, самому себе:
— Мы попробуем. Ты постараешься вспомнить свою жизнь, а я попытаюсь забыть свою.
Газанув с места, машина помчалась по дороге, увозя Рея с дрожащим в его руках новым знакомым подальше от ночного клуба, гремящего звуками музыки и сверкающего тысячами ненастоящих неоновых звёзд в сторону маленького, ненадёжного, призрачно-эфемерного, но всё же шанса. Шанса на то, что всё у них будет хорошо.