Рэй БРЭДБЕРИ,
американский писатель
ТОТ, КТО ЖДЕТ
Рис. В. Кухарука
Я живу в колодце. Я живу в колодце, как дымка. Как пар в каменной глотке. Я недвижим. Я ничего не делаю, только жду. Наверху я вижу холодные ночные и утренние звезды, вижу солнце. И пою иногда древние песни этого мира, песни времен его юности. Как я могу сказать, что я такое, когда и сам не знаю? Никак не могу. Я просто жду. Я — туман, я — лунный свет и память. Я печален и стар. Иногда я дождем падаю в колодец, и там, куда шлепаются мои быстрые капли, вода вздрагивает и покрывается узорчатой паутиной. Я жду в прохладной тиши, и наступит день, когда мне уже не придется ждать.
Сейчас утро. Я слышу мощный гром. Я чувствую вдалеке запах огня. Я слышу скрежет металла. Я жду. Я — слух.
Голоса. Далеко.
— Порядок!
Один голос. Чужой голос. Неведомый язык, которого не знаю. Ни единого знакомого слова. Я слушаю.
— Выпускайте людей наружу.
Хруст песчинок.
— Где флаг?
— Здесь, сэр.
— Хорошо, хорошо.
Солнце стоит высоко в синем небе, его золотые лучи наполняют колодец, и я зависаю в нем — невидимое облачко в теплом свете.
Голоса.
— Именем правительства Земли объявляю эту планету Марсианской Территорией, равно поделенной между нациями.
Что они говорят? Я кружусь в лучах солнца, словно колесо, невидимый и неторопливый, золотистый и неутомимый.
— Что это тут?
— Колодец!
— Да ну!
— Ну-ка? Точно!
Приближается что-то теплое. Над зевом колодца склоняются три объекта, и моя прохлада поднимается к ним.
— Ух ты!
— Думаешь, там хорошая вода?
— Увидим.
— Эй, кто-нибудь, принесите склянку и шпагат.
— Я принесу.
Звук бегущих шагов. Удаляющихся. Теперь приближающихся.
— Вот.
Я жду.
— Опускаем. Легонько.
Склянка, поблескивая, медленно опускается на шпагате. Вода подернулась мелкой рябью, когда склянка коснулась ее и наполнилась. Я поднимаюсь в теплом воздухе к жерлу колодца.
— Вот. Хотите отведать этой водицы, Риджент?
— Давайте.
— Что за чудесный колодец! Взгляните, как он устроен. Сколько ему лет, как вы думаете?
— Бог знает. Когда мы вчера сели в том, другом, городе, Смит сказал, что уже десять тысяч лет как на Марсе нет жизни.
— Подумать только!
— Ну что, Риджент, как водичка?
— Чистый хрусталь. Выпей стаканчик.
Плеск воды на солнцепеке. Теперь я плыву буроватой пылью на легком ветерке.
— В чем дело, Джонс?
— Не знаю. Ужасно заболела голова. Ни с того ни с сего.
— Ты еще не пил эту воду?
— Нет. Дело не в ней. Я просто склонился над колодцем, и голова вдруг стала раскалываться. Но сейчас уже лучше.
Теперь я знаю, кто я.
Мое имя — Стивен Леонард Джонс, мне двадцать пять лет, и я только что прилетел в ракете с планеты под названием Земля. А теперь стою с моими добрыми друзьями Риджентом и Шоу возле старого колодца на планете Марс.
Я смотрю на свои золотистые пальцы, загорелые и крепкие, оглядываю свои длинные ноги и серебристую форму, оглядываю моих друзей.
— Что случилось, Джонс? — спрашивают они.
— Ничего, — говорю я, глядя на них, — ровным счетом ничего.
До чего же вкусна пища! Я не ел уже десять тысяч лет. Пища нежно ласкает мой язык, а вино, которым я запиваю ее, согревает. Я слушаю голоса. Я составляю слова, которых не понимаю и все же как-то понимаю. Я пробую на вкус воздух.
— В чем дело, Джонс?
Я склоняю набок эту свою голову и опускаю руки, которые держат серебристую емкость с пищей. Мне доступны все ощущения.
— О чем вы? — спрашивает этот мой голос. Это моя новая штуковина.
— Ты странно дышишь, с покашливанием, — говорит второй человек.
— Может, начинается легкая простуда, — заявляю я.
— Потом пойдешь к доктору, обследуешься.
Я киваю головой, и кивать приятно. Приятно сделать хоть что-нибудь спустя десять тысяч лет. Приятно подышать воздухом и почувствовать, как солнце прогревает плоть, все глубже и глубже. Приятно ощутить твердую кость, тонкий скелет в согревшейся плоти, приятно слышать звуки гораздо яснее, гораздо ближе, чем там, в каменных глубинах колодца. Я сижу как зачарованный.
— Очнись, Джонс. Вставай. Надо идти.
— Да, — отвечаю я, завороженный тем, как слово рождается на языке, как оно медленно и красиво падает в воздух.
Я иду. И идти приятно. Я выпрямляюсь и смотрю на землю. Она далеко от глаз и от головы. Как будто живешь на прекрасном утесе.
Риджент стоит у каменного колодца, глядит в него. Остальные, бормоча что-то, ушли к серебристому кораблю, из которого они появились.