Они долго шли по неосвещенной дороге, о чемто болтали, рассказывали о своих школьных друзьях, обменивались впечатлениями о виденных кинофильмах и о прочитанных книгах. Про кино Наташа знала куда больше, ведь она не только фильмы смотрела, но и журнал "Советский экран" чуть не до дыр зачитывала, и могла со знанием дела рассказывать про Василия Ланового и Татьяну Самойлову, Алексея Баталова и Наталью Варлей, и не только про них, но и про Жана Марэ и Милен Демонжо, которых все знали после "Трех мушкетеров" и "Фантомаса". А вот по части книг Вадик явно превосходил ее, и Наташа во время этих ставших ежедневными вечерних прогулок не раз вспоминала Бэллу Львовну. Ну и Марика, разумеется! О нем она никогда не забывала.
Самое большое потрясение Наташа испытала, когда Вадик на лестнице подал ей руку.
- Ты что? - испуганно спросила она. - Зачем это?
- На лестнице мужчина должен подать даме руку в любом случае, а уж на темной лестнице - тем более.
- Выходит, ты - мужчина?
- А кто же я, женщина, что ли? - засмеялся Вадик.
- А я - дама, так потвоему?
- Ну не кавалер же! Слушай, у вас в Москве все такие темные?
- Почему темные? - обиделась Наташа. - Просто у нас в Москве эти нежности не в моде. Это у вас в Мурманске женщины - неженки, которых надо за ручку водить, а у нас в Москве женщины сильные и самостоятельные. Понял?
- Ну как не понять! У вас в Москве женщины сильные, зато мужчины слабые, никогда даме не помогут, им это просто в голову не приходит. Давай руку и пошли вниз, и под ноги смотри, а то споткнешься.
Лестница была длинной, и к последней ступеньке Наташа подумала, что идти, держась за сильную руку, вовсе не противно, даже приятно. А ведь до центра города таких лестниц еще пять. И все длинные. И по всем шести придется еще подниматься на обратном пути.
Через две недели Вадик с родителями уехал, у его отца закончился отпуск, и оставшиеся до отъезда несколько дней Наташа отчаянно скучала по нему, одновременно радуясь тому, что скоро, вот уже совсем скоро увидит Марика. Она сама чувствовала, что сильно изменилась за эти две недели, Вадик сумелтаки какимто образом внушить ей ощущение собственной женственности и прочно внедрил в ее сознание мысль о том, что быть слабой и нежной и принимать помощь мужчины не только не стыдно, но и во всех смыслах правильно. И не только правильно, но и приятно.
Утром в день отъезда собирая вещи и надевая вместо купальника и халатика юбку и кофточку, Наташа посмотрела за себя в зеркало и осталась более чем довольна. Рита Брагина сделала ей хорошую стрижку, правда не тогда, в июне, а перед самым отъездом на юг, когда удалось наконец уломать маму с папой и с кровью вырвать у них разрешение на то, чтобы расстаться с косами. Марик уже уехал с Бэллой Львовной во Львов и новой прически Наташиной не видел. За двадцать четыре дня, проведенных у моря, Наташа не только обрела шоколадный загар, но и похудела, теперь она сама себе казалась тоньше и изящнее. И появилось еще что-то неуловимое, мягкость какаято, которой раньше не было.
Она уже не хотела ни моря, ни солнца, ни вечерних разговоров в саду, ни прогулок с сыном морского офицера из Мурманска. Она хотела скорей попасть в Москву, в свою квартиру. Она хотела увидеть Марика. Если он отправился в поход, как планировал, то должен был к этому времени вернуться.
Едва переступив порог квартиры, Наташа почувствовала: что-то не так. В квартире пахло подругому.
- Ой, как накурено! - всплеснула руками мама. - У кого-то гости, что ли?
- Небось у нашей, - недовольно проворчал отец, доставая ключ и открывая дверь комнаты, - навела мужиков. Я знал, что этим кончится.
Но в квартире стояла тишина, никаких посторонних голосов не слышно. Непохоже, чтобы у Люси были гости.
- Доча, поставь чайник, - попросила мама.
Наташа вышла на кухню и с удивлением увидела незнакомого мужчину. Он сидел на табуретке в голубой майке и в трусах и курил, стряхивая пепел в банку изпод консервов "Бычки в томатном соусе".
- Здравствуйте, - вежливо поздоровалась Наташа.
- Привет.
Мужчина медленно повернулся и окинул ее сонными глазами.
- Вы кто?
- Коля. Николай я. Твой новый сосед. Нинкин муж. А ты кто?
- Наташа. Казанцева, - зачем-то уточнила она. - Мы только что приехали из Сочи.
- Отдыхали, стало быть, - мрачно констатировал Николай и снова отвернулся, погрузившись в свои мысли.
Нинкин муж... Слова какие-то незнакомые. Никто в их квартире не называл Нину Нинкой, и слышать такое было непривычно. Неужели и свадьба уже была? Как жалко! Опять Наташа все самое интересное пропустила. Хотя Ниночку понять можно, гораздо удобнее праздновать, когда соседи разъехались, никому не мешаешь, можно по всей квартире гулять, танцевать, петь песни и не бояться, что кто-то уже лег спать.
Вскоре, однако, выяснилось, что никакой свадьбы пока еще не было, она состоится только в сентябре, но поскольку вопрос решенный, то Николай не стал тянуть с переездом и заблаговременно переселился к будущей жене. Через несколько дней для Казанцевых стало очевидным, что сбываются некоторые неприятные пророчества их прозорливой соседки Бэллы Львовны. Ниночкин жених оказался как раз таким человеком, соседства с которым они стремились избежать. Вопервых, он страсть как любил выпить, но при этом категорически не желал употреблять в одиночку и настырно приставал с предложением "принять на грудь по чутьчуть" сначала к Наташиному отцу, потом к Марику, а потом, не добившись успеха у мужской части обитателей коммунальной квартиры, переключался на женщин, начиная обычно с Галины Васильевны, следом за которой шли Люся (если была дома и соизволяла открыть дверь) и Бэлла Львовна. Но это происходило только в тех случаях, когда дома не было ни Ниночки, ни ее мамы Полины Михайловны, которые с удовольствием составляли ему компанию. Вовторых, у Николая был громовой голос, который он включал в полную силу, выясняя отношения со своей новой семьей. Вся квартира, замерев от ужаса, слушала буквально через день длинные тирады о том, что "Нинка - лахудра та еще" и что "пусть она спасибо скажет, что я ее такую взял" и с сегодняшнего дня пусть помнят, кто в доме хозяин. Соседи перешептывались, бросая недовольные взгляды на дверь комнаты, изза которой доносился крик, но понимали, что сделать ничего не могут. Николай кричит не на общей кухне и не в общем коридоре, а у себя дома. Конечно, пока что он здесь не прописан, но это вопрос всего нескольких недель, зарегистрирует брак с Ниной и тут же пропишется. Александр Иванович, Наташин отец, пытался поговорить с новым соседом, но каждый раз все заканчивалось одинаково.