— Кто бы мог ожидать, Элизабет, какой сюрприз!
Глава 10
Это был Морган.
Элизабет будто приросла к полу, и ее ноги налились свинцом. Наконец она сделала движение и поднесла руку к горлу, от страха у нее стеснило грудь.
Она медленно повернулась к нему, чувствуя, как у нее пылают щеки. Он был столь же спокоен, как она встревожена. Под ее взглядом он снял с себя сюртук и жилет и небрежно бросил их на стул у двери.
— Простите, я…
Она искала объяснения, которое могло бы спасти ее достоинство, но как оправдаться, если тебя застали там, где тебе вообще не следовало быть. В его спальне!
— Я не хотела вас беспокоить, — пробормотала Элизабет.
— Какое это беспокойство.
Отвечая, он закатал рукава рубашки, обнажив сильные руки, покрытые густыми, мягкими на вид, темными волосами. Он выглядит необычайно мужественным, невольно отметила Элизабет, и потом, это исходящее от него ощущение силы… Внезапно ею овладела слабость.
Он поднял голову и перехватил ее взгляд. Элизабет устыдилась своего любопытства и того, что была поймана на месте преступления.
— А где же еще быть жене в свадебную ночь, как не с мужем? — Он улыбнулся своей дьявольской улыбкой. — Если бы я знал, что вы меня ждете, я бы давно был здесь!
Она задохнулась, подумать только, он решил!..
— Вы ошибаетесь.
— Неужели? В чем?
Чтоб ему пусто было! Как он смеет с нею шутить? Элизабет не знала что и подумать.
— Мне следует извиниться перед вами, — наконец нашлась она. — Боюсь, я проявила чрезмерное любопытство.
— Видимо, так. А ваша комната — она вам нравится?
Элизабет молча кивнула.
— Если что не так, вы можете ее переделать по своему вкусу.
— Ни в коем случае! Она очень хороша.
Его лицо выразило изумление, словно он не ожидал такого ответа.
Воцарилось молчание, а вместе с ним возникло напряжение. Элизабет взглянула на дверь, соединяющую их комнаты. Морган поймал ее взгляд; он стоял как раз посередине между нею и дверью, преграждая ей путь к спасению. Его губы изогнулись в чуть заметной усмешке.
— Вы торопитесь уйти, Элизабет?
— Да… Я очень устала, — запинаясь, ответила она.
— Ну что вы, Элизабет, теперь мы с вами муж и жена и наконец остались одни.
Он уже не улыбался, а смеялся над ней, и в Элизабет проснулась гордость.
— Вы прекрасно знаете, что я не за тем пришла к вам в комнату, чтобы предлагать себя!
Морган сделал шаг вперед.
— Тем не менее мы с вами сегодня приняли на себя брачный обет. И хочу вам напомнить, Элизабет, что, как муж, я могу без вашего разрешения воспользоваться своими законными супружескими правами.
Чудовище! Как он смеет ей напоминать? Его прозаичные слова были для нее хуже пощечины.
— И вы готовы на это пойти? — спросила она презрительно и гордо, подняв подбородок.
— А вы согласны? — тут же отпарировал он.
— Ни в коем случае.
Только сейчас Элизабет осознала, каким резким был ее тон. Она допустила серьезную ошибку, и подтверждением тому было напряженное выражение на его лице.
— А если я буду настаивать?
— Я очень надеюсь, что вы не пойдете на такой шаг.
На этот раз ее голос был умоляющим, как и ее лицо.
Морган не слушал ее и подступил еще ближе; его взгляд блуждал по ее фигуре и остановился на груди. Только тут Элизабет заметила, что ее пеньюар распахнулся.
Она стянула края пеньюара, ее сердце билось так стремительно, что, казалось, вот-вот разорвется.
— Вы говорили, что наш брак будет соглашением. — Она задыхалась. — Деловой сделкой. Я не вижу причин ее нарушать.
— Значит, фиктивный брак? — Да…
— Понятно. Тогда ответьте, почему вам нравятся мои поцелуи?
— Не правда! — мгновенно опровергла она.
— Нет правда!
Он мигом очутился рядом и, схватив ее за руки, крепко прижал к себе; его рот оказался в опасной близости от ее губ.
— И я готов это снова доказать. И он доказал.
Сначала Элизабет держала губы плотно сжатыми, но его рот был таким настойчивым и ласковым, таким умелым и терпеливым, что от ее сопротивления не осталось и следа, как будто его никогда и не было.
Он был прав: ей нравились его поцелуи.
Ее разум протестовал, а чувства просыпались и расцветали вопреки запретам. Морган не требовал, он убеждал искусным прикосновением теплых губ. Элизабет уже не сопротивлялась неге, охватившей ее тело, и желала только одного: чтобы поцелуй длился бесконечно.
Но почему? Почему ее сердце билось так сильно, что готово было выскочить из груди? Мучительное, непонятное чувство искало и не находило выхода. Никогда она не испытывала ничего подобного с Натаниелем. Никогда! В глубине души она ужасалась своей беспомощности в объятиях этого человека.
«Человека, который теперь стал твоим мужем», — подсказал ей внутренний голос. И все равно ей было стыдно, она терзалась угрызениями совести, что брат Натаниеля пробуждал в ней такие чувства.
Тем временем проворные пальцы проникли под пеньюар, действуя с упорной настойчивостью. Их прикосновение было таким же смелым и дерзким, как их хозяин, и ее грудь, не знавшая прежде мужских рук, легла на его ладонь.
Элизабет встрепенулась и открыла глаза, ее охватила паника. Если она его не остановит, он сам не остановится, она это знала, несмотря на свою неопытность. Она оторвалась от его губ, изо всех сил толкая его руками в грудь.
— Нет. Нет, ни за что на свете!
Это было все равно что колотить в каменную стену. Он медленно поднял голову.
— Я не могу этого сделать! Вы меня слышите? Не могу!
Он впился в нее взглядом.
— Не можете что? — спросил он, и в его тоне послышалось раздражение.
— Не могу с вами лечь! — в отчаянии выкрикнула она.
— Вы не можете со мной лечь, — повторил он за ней.
— Не могу! — крикнула она уже во весь голос. — Я не могу с вами лечь. И ни за что не лягу! Ни сейчас, ни завтра, ни…
Она смолкла. Последовавшая пауза была ужасной.
— Никогда? — без всякого выражения договорил он за нее слово, которое она не посмела произнести.
Элизабет кивнула. Только теперь она заметила, как изменилось его лицо, и не могла оторвать от него взгляда: желваки на скулах и губы, сжатые в непримиримую жесткую линию.
Он неожиданно отпустил ее:
— Я что-то не помню, чтобы я приглашал вас к себе в постель, моя дорогая.
Его тон был презрительным, как и выражение его лица. Элизабет растерялась.
— Но раньше вы говорили…
— Я говорил, что не хотел бы, чтобы в первую брачную ночь вы были навеселе.
— Вы хотите сказать, что не станете… — Она замолчала, не решаясь продолжать.
— Нет, не стану. Но я должен знать правду, Элизабет.
Прежде чем она успела что-либо понять, сильные руки привлекли ее к себе, так что они стояли лицом к лицу.
— А теперь признайтесь мне честно и без обмана: если бы вместо меня был Натаниель, вы бы ему тоже отказали?
Элизабет отвела глаза, ощутив внезапную жалость. Она не была жестокой, но сочувствие к нему было необъяснимо. Неужели она действительно его обидела? Но это нелепо. Невозможно.
— Отвечайте мне, Элизабет, — настаивал он, приподняв ее подбородок. — Если бы вместо меня был Натаниель, вы бы ему отказали в том, в чем отказываете мне?
— Нет! — выкрикнула она, хотя даже в мыслях не заходила так далеко; гнев и безысходность вышли наружу, глаза метали молнии. — Мне не нужен этот брак, да и вы тоже! — нанесла она еще один удар. — Вы решили, что мне нравятся ваши поцелуи, и вы не ошиблись. Но знаете почему? Да только потому, что я представляла, будто вы — Натаниель. Поняли? Я воображала , Себе, что вы Натаниель!
— Я понял, — сказал он глухо. — Значит, раз вы мне отказываете в плотских радостях, вы не будете против, если я стану их искать в другом месте?