Зато она увидела ту самую женщину, опять в красном. Все тот же прелестный, безупречный профиль. Элизабет не могла отвести от нее взгляда.
Вот она, та женщина в опере. Его любовница. Любовница Моргана.
Кто-то в толпе отошел и сторону, и Элизабет увидела ее собеседника.
Это был Морган.
Резкая и жестокая боль сжала ее сердце. Мир, вдруг лишившийся красок, черный и мрачный, закружился вокруг. Она еле удержалась на ногах.
Когда Элизабет снова посмотрела в их сторону, они все еще беседовали. Женщина подняла лицо к Моргану, ее губы были совсем близко, она с видом собственницы взяла его под руку.
Элизабет чуть не закричала от терзавшей ее • муки. Неужели она сама вернула Моргана в объятия любовницы? «Перестань, — урезонивал ее внутренний голос. — Все ночи он проводит дома. В комнате рядом с тобой».
А как он поступит сегодня?
— Что-то вы неважно выглядите, Элизабет. Как вы себя чувствуете?
Элизабет вздрогнула от неожиданности, но это был всего лишь Стивен.
— Не очень хорошо, — отозвалась она прерывающимся голосом и ненавидя себя за это.
Еще один взгляд в сторону Моргана, и она расплачется так, что не сможет остановиться.
— У меня ужасная головная боль. Боюсь, я испорчу всем настроение. — Она попыталась улыбнуться. — Не попросите ли вы кого-нибудь вызвать экипаж?
— Немедленно. — Стивен поднял голову, вглядываясь в толпу. — Я скажу Моргану, что вы хотите уехать…
— Нет, — быстро остановила она его. — Зачем портить ему вечер? Виллис отвезет меня, а потом вернется и подождет Моргана.
Стивен нахмурился.
— Вы уверены, что обойдетесь без моей помощи?
— Ну конечно, Стивен.
— А что, если я все-таки провожу вас, на всякий случай…
— Нет, Стивен, в этом нет необходимости. Мне просто надо лечь, и все сразу пройдет. Вызовите экипаж, этого достаточно. И, пожалуйста, передайте Моргану, что я плохо себя почувствовала. '
Через полчаса Элизабет уже была у себя в спальне. Анни расстегнула ей на спине платье, и Элизабет отпустила ее; больше всего на свете ей хотелось побыть одной. Медленно, словно боясь причинить себе боль, она надела ночную рубашку и пеньюар.
Села у туалета и распустила волосы, свернутые в тугой жгут на затылке. Будет ли Морган сегодня ночевать дома? Страдания были невыносимы. Его любовница — Элизабет даже не знала ее имени — была прекрасна, как яркий пышный благоухающий цветок. Несомненно, Морган находил ее обольстительной и привлекательной…
А жену считал сварливой придирой.
Элизабет смотрела на свое отражение в зеркале. Густые тяжелые пряди волос рассыпались по плечам, зеленые глаза были ярче нефрита, лицо же выглядело несколько бледноватым. Она казалась себе еще живым, но увядающим цветком. Нахмурившись, она взяла щетку и принялась расчесывать волосы и тут заметила, что забыла снять жемчужное ожерелье. Непослушными пальцами она все же сумела расстегнуть замочек и положила кучку жемчуга на туалетный столик. Элизабет слишком устала, чтобы убрать ожерелье в футляр, она сделает это завтра.
Легкий шум раздался в коридоре, Элизабет повернула голову и прислушалась. Что это — стук в дверь? Это не Морган, тот бы не стал стучаться. Снова раздался тихий приглушенный стук.
Элизабет уже приготовилась откликнуться, когда дверь широко растворилась и в комнату вошел Натаниель.
С возгласом удивления Элизабет поднялась, запахнув пеньюар на груди.
— Натаниель! — воскликнула она. — Что вы здесь делаете? Вам нельзя здесь быть!
— Я должен был с вами увидеться, Элизабет, — торопливо произнес он. — Вы вернулись домой без Моргана, и я понял, что сейчас самый подходящий момент. Я вошел через кухню.
Элизабет покачала головой.
— Если это насчет места, Натаниель, то я должна вас огорчить. Я говорила с Морганом, и он отказал…
— Речь совсем не об этом, — замахал он руками. Элизабет ощутила неловкость. Шляпа Натаниеля съехала набок, он волновался и тяжело дышал, как будто кто-то за ним гнался.
— Тогда о чем? Что случилось? Натаниель сдернул с головы шляпу и принялся комкать ее в руках, при этом он нервно ходил по комнате.
— Элизабет, мне нужны деньги. Много денег. Я не могу попросить у Моргана. Я знаю, что он откажет. Поэтому я решил обратиться к вам.
— Деньги? — Элизабет была потрясена. — Зачем вам деньги, Натаниель?
— Мне некогда сейчас объяснять. Клянусь, я расскажу вам завтра. Элизабет, пожалуйста, помогите мне! Дайте мне все, что у вас есть.
Чувство неловкости сменилось страхом.
— У вас неприятности? — спросила она. Натаниель коротко и резко рассмеялся.
— Да. Можно назвать это неприятностями.
— Какие неприятности?
Он нервно провел пальцами по волосам.
— Элизабет, умоляю, у меня нет времени. Даю слово, я все расскажу в следующий раз. Сейчас мне нужны деньги, все, что у вас есть.
Он был вне себя, Элизабет чувствовала глубину его отчаяния. Она беспомощно пожала плечами.
— Сомневаюсь, что сумею вам помочь. Морган открыл мне счет в банке, я никогда им не пользовалась и не знаю, сколько там денег, но банк закрыт до понедельника.
— Господи! — простонал Натаниель. — Если я не достану хоть что-нибудь…
— Постойте! — перебила Элизабет. — В кабинете у Моргана есть деньги на домашние расходы. Не знаю, какая там сумма…
— Все пригодится, Элизабет. Сколько бы ни было. Она кивнула.
— Ждите меня здесь. Я пойду за ними.
Элизабет бегом спустилась с лестницы. В кабинете Моргана она быстро достала ключ из вазы на каминной полке. Торопливо выдвинула ящик стола, вытащила из глубины небольшую металлическую шкатулку и отперла ее. Схватила пачку банкнот, захлопнула и заперла крышку. Трясущимися руками она засунула ключ обратно в вазу.
Натаниель стоял у окна и повернулся, когда Элизабет вошла в комнату. Она молча показала ему пачку денег. Он засмеялся от радости.
— Благодарю, мне послал вас Всевышний.
Он взял деньги и засунул пачку во внутренний карман сюртука. Затем на секунду остановился и посмотрел на Элизабет. Непонятное выражение промелькнуло на его лице, что-то похожее на сожаление.
Элизабет взглянула на дверь.
— Натаниель, торопитесь, — умоляюще попросила она, — Морган вот-вот вернется.
В его глазах вспыхнули озорные огоньки. —
— Подарите мне поцелуй, — объявил он с чарующей непринужденностью, некогда покорившей ее в Лондоне. — Один последний поцелуй, Элизабет, и меня как не бывало.
— Нет, Натаниель! Это неприлично!
Он расхохотался громким веселым смехом.
— Разве я когда-нибудь следовал приличиям? Боже мой, Элизабет, всего-навсего один поцелуй. Я не уйду, пока вы не согласитесь.
Элизабет открыла рот, чтобы протестовать, но было поздно. Схватив за плечи, он привлек ее к себе, его рот прижался к ее губам.
Странно, но она ничего не почувствовала: ни волнения, ни жара, ни проникновенной дрожи, как это было с Морганом. Прежнее волшебство исчезло без следа. Элизабет, пожалуй, несколько дольше, чем следовало, задержала поцелуй, но она хотела точно убедиться, что Натаниель ей безразличен.
Теперь в этом не было сомнения.
Она высвободилась из его объятий.
— Торопитесь, Натаниель, — вновь повторила она.
Кивнув головой и помахав на прощание, он исчез за дверью в темноте коридора. Только уверившись, что его никто не заметил, Элизабет с облегчением вздохнула. Если бы Морган знал, что здесь побывал Натаниель, он пришел бы в неописуемую ярость.
Морган знал.
И он действительно был в неописуемой ярости, потому что через тонкие кружевные занавески увидел силуэты мужчины и женщины, слившиеся в долгом страстном объятии.
Морган не спускал глаз с окна спальни Элизабет. Вскоре за углом он услыхал шелест раздвигаемых кустов и глухие шаги.