Мне снился жуткий сон о том, как меня преследует вчерашний бродяга, а я пытаюсь ускользнуть от него, прячусь в подворотнях, но он настигает меня. Снова и снова. Я пытаюсь кричать о помощи, но слова застывают. Я будто немею. И вот ему, наконец, удаётся меня схватить…
– Милли, Милли! Что с тобой?
Я кое-как сфокусировала свой взгляд и увидела над собой встревоженную Лину.
– Что случилось? Зачем ты трясёшь меня?
– Ты кричала, когда я зашла в комнату.
– Кричала? Мне приснился страшный сон. Помнишь, вчера, когда мы возвращались домой с дискотеки? Я ещё сказала, что за нами кто-то идёт.
– Помню. Но ведь там никого не было.
– Я уверена, что был. Это был тот же парень, что схватил меня тогда у клуба.
– Ты просто впечатлительная. Я искала тебя, Милли. Старухе стало плохо. К ней приехал врач и сейчас он осматривает её в комнате.
Не став дослушивать Лину, я вскочила с кровати, наспех привела волосы в порядок и побежала к Донье. Когда я подошла к двери её комнаты, то услышала голоса за дверью. Я прислонилась, чтобы получше разобрать, о чём там говорят.
– Ни за что! Я никогда не сдамся. Я чувствую! Я знаю, что мой внук жив. Я уверена в этом, – послышался мне голос Доньи.
– Но я чувствую тоже самое. Я просто говорю о другом, сеньора. Я говорю о том, что мы можем никогда его не найти, – этот голос мне тоже был знаком, он принадлежал «пингвину» – дворецкому.
– А я говорю о надежде. Я знаю, что однажды найду их.
Я постучала в дверь, но мне никто не ответил. Поэтому я разрешила себе войти без спроса.
– А Вам лучше ещё какое-то время оставаться в постели, – сказал доктор.
Затем, он собрал свои прибамбасы в коричневый чемоданчик, и вышел из комнаты, любезно попрощавшись со всеми.
– Я тоже пойду, сеньора, – сказал Бернардо.
– Иди-иди, «оловянные глаза», – попрощалась я с ним. – Донья! То есть… сеньора. Можно Вас спросить? А кто такая Росарио?
– Где ты услышала это имя?
– Когда я постучала в дверь, мне никто не ответил… Я нечаянно подслушала часть вашего разговора.
– Это мать моего внука.
– Я не знала, что у Вас есть дочь.
– У меня её нет. Федерико – мой единственный сын.
– Простите, я не понимаю… Кто тогда Росарио? Первая жена Федерико?
– Нет, он на ней не женился. Оставил до того, как сделать это. Она… видишь ли… Она… – у Доньи задрожал голос и на глаза выступили слёзы.
– Нет-нет, Донья, не нужно плакать. Поговорим о чём-нибудь другом. Например, о погоде. Сегодня так влажно… – начала я успокаивать её, но поняла, что это не помогает.
Мне стало жалко Донью. Она была беззащитной и такой доброй. Я чувствовала, как у самой подступает ком к горлу. Анхелика посмотрела на меня и, улыбнувшись, продолжила.
– Мой внук примерно твоего возраста. Сколько тебе лет?
– 27 ноября исполнится восемнадцать.
– Значит, через месяц твой День рождения? Нет, мой внук предположительно родился в январе, он на два месяца моложе тебя.
– Ваш сын не признал ребёнка?
– Нет. Мой муж был деспотом, он заставил Федерико жениться, чтобы спасти компанию, хотя тот был очень влюблён в Росарио. Росарио была добрейшим человеком. Надеюсь, когда-нибудь я найду её.
– Бедняга. Я имею в виду Федерико… Наверное, Росарио была очень счастлива, иметь от него ребёнка. Когда я впервые увидела Вашего сына – подумала, что мужчина не счастлив. Это написано у него на лице.
– Да, когда-то Федерико был очень счастлив. Он был совершенно другим человеком. Луиса убила в нём всю человечность, а деньги сделали его холодным и расчётливым. Но хватит о грустном на сегодня! Принеси мне лучше один тост, с джемом, и один с сыром. Что-то я проголодалась.
– Сейчас всё будет, Донья! Никуда не уходите!
Я пошла на кухню за тостами, но Сакорро не было на месте, и я решила приготовить их сама. Ведь что может быть проще! Намазать джемом, сверху – сыр и ещё тост. Готово!
***
Боженька, за что ты так со мной? Что я натворила в прошлой жизни, что в этой ты меня так сильно наказываешь? За что мне всё это? Объясни, пожалуйста», – разговаривала я сама с собой и с Богом, пока Донья возмущалась, возмущалась и опять возмущалась.
– Я хотела один тост, с джемом и один – с сыром, – смотрела она на меня серыми, как жемчужины, глазами.
– Я так и сделала, – развела я руками.
– Ты положила всё вместе, а я хотела один с сыром, один – с джемом, – её голос начал срываться.