– Ну что, есть догадки? – спросил он.
– Нет. Но я увидела в твоих глазах кое-что более важное, чем имя.
– И что же?
– Доброту. Так, ты скажешь мне своё имя?
– Когда-нибудь ты узнаешь его. Я рад нашему знакомству, Милагрос, но мне пора идти. Спасибо, что нс убежала от меня. Мне приятно, что оказался полезен. Увидимся.
Бродяга ушёл в тот же двор, откуда и вышел. На нём был рваный светло-коричневый плащ, рваные перчатки и не менее рваные сапоги. Лицо было грязным и бородатым, хотя мне показалось, что борода какая-то ненастоящая, словно наклеена… Но его глаза… Он заинтересовал меня. От него исходило добро. Мне стало интересно, что случилось с его жизнью и зачем он, всё-таки, фотографирует меня. Надеюсь, что он не маньяк-убийца, а просто помешался на красоте, как он сказал.
– И что это значит, Милли? – недовольно спросила Лина, подходя ко мне. – Как ты думаешь, как я себя чувствовала всё это время? Да, я себе все ногти искусала! Отправила меня, а сама осталась с этим маньяком!
– Ну ладно тебе! Успокойся. Мне хотелось поговорить с ним. И никакой он не маньяк. Если не обращать внимания на его лохмотья и бороду, то он совсем даже ничего. Он вполне интеллигентный и милый. Я, думаю, он – бывший миллионер, который проиграл всё своё состояние и теперь скитается. Тебе удалось продать ещё открыток?
– Да, продала всё.
– Ух, ты! Вот это да, Лина! Ты прирождённый предприниматель! Завтра отвезу деньги в монастырь. Спасибо тебе, подруга!
– Не за что! Но не заговаривай мне зубы. Всё равно этот тип очень опасен, ведь он преследует тебя.
– Ты права. Я разберусь с этим.
– Будь осторожнее.
– Пойдём, купим по пирожному, мы на него заработали сегодня!
Лина немного смягчилась при мысли о пирожном, и мы пошли по широкой улице в сторону небольшой кондитерской, что была недалеко от особняка Ди Карло.
Взяв каждая по одному пирожному со взбитыми сливками, мы съели их по дороге к дому.
Когда мы вошли во двор особняка, я увидела Иво, который, по всей видимости, собрался куда-то уезжать.
Мне не хотелось говорить с ним, и, взяв Лину под руку, я ускорила шаг, и когда я уже была одной ногой на пороге, Иво окликнул меня.
– Милагрос, задержись на минуту, мне нужно поговорить с тобой, – сказал он, выходя из машины.
– Я не могу, меня ждёт Ваша бабушка.
– Пять минут её не убьёт. Дай мне пять минут, Милагрос.
– Зря Вы так, в её-то возрасте, пять минут, очень много…
– Милли, почему ты избегаешь меня? Всё из-за того поцелуя?
– Нет. Это здесь совсем не причём.
– А что тогда?
– Ты и сам знаешь. Я не буду запасным колесом.
– Но, у нас с ней всё несерьёзно! – начал он оправдываться мне в спину.
– Вот именно, Блондин. В том-то всё и дело. У тебя с каждой – несерьёзно.
***
Я отнесла Донье чай.
Там как раз был наш дворецкий, который уговаривал её прогуляться. Но Донья – очень упрямая женщина, она и слушать его не стала. Она говорит, что её больше не интересует то, что происходит за дверью этой комнаты.
Но мне кажется, что это не так, ведь она приехала за мной в монастырь, а это значит, что у меня есть все шансы, чтобы вытащить её на улицу. Надо только придумать, как.
Иногда я думала, а что, если я не случайно попала в этот дом, что, если я могу чем-то помочь этим людям. На всё воля Божья. Возможно, это испытание для меня.
– Разве ты не видишь, что нравишься ему? – перехватила меня Лина, когда я вышла от Анхелики. – Не будь такой глупой. Если бы ему было наплевать на тебя, то он не стал бы постоянно преследовать тебя.
– Может, ты и права.
– Не «может», а так оно и есть. И я вижу, что тебе он тоже не безразличен. Или ты и это будешь отрицать?
Отрицать это я не стала, мне на самом деле нравится Блондин. Я никогда раньше не испытывала таких чувств. За мной ухаживали ребята из монастыря, но это всё было не серьёзно, мы росли вместе и были одной семьёй, я относилась к каждому из них, как к младшему брату.
А Иво был другим… Да, он был заносчив и самовлюблён. Он избалован жизнью и по нему это видно. Он мог бы добиться любой девушки в мире, если бы захотел. А кто я? Я обычная служанка, которая работает у них. Нашим жизням не суждено пересечься.
И лучше бы мне выбросить его из головы, потому что добром это не кончится, я чувствую.
Я не хочу, чтобы мне разбили сердце.
Но Глория всегда говорит мне, что лучше попробовать и пожалеть, чем не попробовать и потом жалеть об этом ещё больше. Может мне стоит признаться ему в своих чувствах?