Летом в южной Калифорнии всегда полно туристов, которые стекаются со всех концов света. Обычно Джек избегал толпы, стараясь не слишком удаляться от здания своего офиса и пентхауса, где жил.
Но хотя бы раз в месяц он заставлял себя ходить среди толпы, чтобы понять, может ли это вынести.
Людское окружение возрождало подозрительность, необходимость быть начеку. Он ненавидел себя за это. Но четыре месяца, проведенные дома, далеко от поля боя, не настолько долгий срок, чтобы уменьшить защитные инстинкты, которые сохранили ему жизнь в пустыне. Он заставлял себя побороть свою настороженность, не желая, чтобы то, через что он прошел и что видел, управляло им, постоянно влияло на него.
Из‑за угла пулей вылетел мальчишка и столкнулся с Джеком. У Джека моментально сжался каждый мускул, он поймал мальчика за плечо, чтобы тот не упал:
– Смотри, куда несешься!
– Простите, мистер.
– О’кей. – Джек отпустил его. – Просто смотри вперед.
Мальчик побежал к пляжу и пирсу в конце улицы.
Джек смутно помнил, каково это – быть десятилетним, а перед тобой целый мир летних развлечений. Сколько же времени он не был на Сил‑Бич? Уже месяца два.
Эта часть побережья лежала вдоль Лонг‑Бич, где он жил и работал. Воспоминания – это тяжкий груз, и он старался избегать их, поскольку они никуда не приведут. Но помимо воли в голове вертелись образы.
В прошлом декабре он был в кратковременном отпуске: две недели, чтобы повидать семью и отдохнуть. Первые несколько дней он навещал отца, брата и сестру, а затем предпочел уединиться. Он приходил на пляж на ночь глядя, чтобы походить по песку, услышать шепот моря. И однажды ночью он встретил… ее, красавицу.
Лунный свет падал ей на волосы, на кожу… Он почти убедил себя, что она ему привиделась. Но тут красавица повернула голову и улыбнулась.
Ей следует поостеречься. Женщина одна в темноте на пляже… Рита Маркетти оказалась умной, осмотрительной и не из робких. Они разговорились, а на следующий день встретились. И на следующий тоже. Остаток отпуска он провел с ней, и каждый момент тех дней запечатлелся в его мозгу живыми, переливающимися красками. Звук ее голоса, музыка ее смеха, блеск глаз и шелковая кожа.
То далекое время закончилось. И не вернется. Это он себе обещал. Никогда опять у него не будет потерь и страданий, и никогда он не сблизится ни с кем, никому не принесет боли собственными потерями.
Этот суровый урок он усвоил в горячих песках далекой страны. И этот урок преследовал его до сегодняшнего дня. Урок был настолько тяжел, что даже просто пройти сквозь толпу становилось испытанием: затылок кололо, и он собирал в кулак всю свою волю, чтобы не убежать прочь.
Но Джек заставил себя не поддаваться панике и продолжал идти, глядя на обычную жизнь. Играли уличные музыканты, им кидали долларовые бумажки в раскрытые футляры гитар. Хозяева кафе выставляли столики перед входом, привлекая посетителей, дальше по улице в дверь булочной‑пекарни тянулась очередь.
Очевидно, у этой пекарни были завсегдатаи, раз десятки людей – подростки, женщины и мужчины, туристы и служащие – терпеливо ждали возможности пройти в открытую дверь. Подойдя ближе, Джек вдохнул вкусные запахи и заглянул в широкую витрину. И замер, когда до него донесся знакомый смех.
Он похолодел. Он узнал бы этот смех где угодно. Гортанный, густой, заставивший его вспомнить долгие жаркие ночи, вспомнить страстные карие глаза.
Он пытался забыть ее. Думал, что похоронил воспоминания, но сейчас они вернулись, нахлынули на него.
Это она! Не может быть. Джек прошел мимо очереди и оказался в булочной. Он шел на звук этого смеха. Он должен увидеть, должен знать.
– Эй, пижон! – окликнул его длинноволосый серфингист. – Конец очереди сзади.
– Я не буду ничего покупать, – огрызнулся Джек и окинул парня таким взглядом, что тот замолчал, лишь пожав плечами.
Джек двигался мимо столиков и стульев, через толпу покупателей у прилавка со стеклянной витриной. Кругом шум голосов, веселое позвякивание старомодной кассы, но Джек не обращал на это внимания – его глаза искали женщину, которую он до сего дня не рассчитывал снова увидеть.
Раздался тот самый смех, и он развернулся на звук подобно тому, как волк находит подругу, учуяв ее по запаху. Сердце гулко билось, стуком отдавалось в ушах… и Джек увидел ее. Все другое в зале куда‑то исчезло.
Рита Маркетти. Джек затаил дыхание и уставился на нее. Он не сводил с нее глаз, казалось, целую вечность. С открытой веселой улыбкой она смотрит на покупателя и смеется. Что, черт возьми, она делает в пекарне на Сил‑Бич в Калифорнии, когда живет в Огдене в штате Юта?