Резник вздохнул.
— Есть такая штука, называется «интернет». Полезная вещь, Ник, попробуй на досуге. Зайди на страничку моей группы, там про меня всё написано. Заодно посмотришь знаменитую рекламу.
— Угу.
Я уже не раз побывала на страничке и посмотрела рекламу, но признаваться в этом не собираюсь. Пусть Резник считает это очередной ложью.
Отложив любовный роман, я посмотрела на огромный ящик со старыми картинами. Вчера я дважды доставала «Секрет», мою выпускную работу, и оба раза тут же убирала обратно. Эта странная картина до сих пор излучает эмоции с такой силой, что меня потряхивает.
Тишина затянулась.
Первой заговорила я. Хорошие девочки не выносят таинственных пауз в разговорах с плохими мальчиками.
— Надеюсь, тебе удалось избавиться от Успенской. Извини, что причинила неприятности. Эй, Резник, ты отключился?
— Меня зовут Данила.
— Ты не похож на Данилу.
— А на кого я похож?
— На Резника.
— Я Данила. Или Даня, если хочешь. Ты чем занимаешься?
— Собираюсь к родителям на ужин.
— Здорово.
Здорово?? Почему-то показалось, что он ждёт приглашения. Представляю, как изумится мама, если я приведу в их дом бывшего школьного хулигана.
Передёрнула плечами, стряхивая мурашки. Они-то откуда?
— Ладно, бывай, Резник.
— Снова «бывай»?
— Ага, снова.
Разговор исчерпал себя, поэтому я нажала «отбой». Осталось странное чувство, словно я упустила нечто важное.
Это всё «Секрет», его проделки. Эта проклятая картина намекает на связь, которой не может быть. Выбросить бы её подальше от греха. От выпускной работы волнами исходит прошлое, и мне это не нравится.
Когда я рассказала маме, что случайно встретила Резника, та покачала головой:
— Такой разгильдяй был, ни одно родительское собрание не проходило без жалоб, а ведь добился успеха. Сильный парень.
— Сильный-шмильный, — проворчал папа. — Я из-за их дурацкой рекламы телевизор боюсь смотреть. А они этот кошмар музыкой называют.
— На вкус и цвет… — пожала плечами мама.
Точно, на вкус и цвет.
Может, сходить на вечер встречи?..
Вечера встречи ждать не пришлось, Резник позвонил в середине следующей недели. Я запомнила его номер, и теперь он числился в списке контактов как «Секрет».
— Надо поговорить, — объявил без преамбул.
Я не стала притворяться, что не знаю, кто звонит.
— О чём?
— О погоде.
— В другой раз, у меня урок через час.
— Дай адрес, я подъеду после урока. Вечером свободна?
Нет. Да. Нет.
— Да.
— Пришли адрес и время.
Мы попрощались, а в моих мыслях всё ещё звучала череда «нет» и «да».
В углу квартиры пульсировала школьная картина. Она звала меня в прошлое, намекала, предупреждала. Выброшу её, клянусь, выброшу.
Вот только приму душ, оденусь… нет, наряжаться не стану. Только если чистые джинсы в надежде, что не испачкаюсь на сегодняшнем уроке.
— Чем займёмся сегодня? — спросила клиентку.
Потупив взор, та показала в сторону — конечно же! — гончарного круга. Блин, а я так надеялась отделаться карандашным рисунком. Измазаться в глине — самое то перед встречей с Резником.
Но с клиентами не спорят.
Покопавшись в телефоне, ученица (средних лет, как и клиенты мужского пола) поставила песню на бесконечный повтор.
Первые пару занятий я не могла понять, в чём дело. Вроде нормальная женщина, а сидит у гончарного круга, склонив голову, и слушает одну и ту же мелодию. Заметив мой непонимающий взгляд, клиентка заставила посмотреть старый фильм «Привидение». В нём главные герои обнимаются у гончарного круга, и когда-то эта сцена считалась верхом романтики(3).
Знали бы вы, как много обывателей покупают гончарный круг именно из-за этой сцены.
Прикрыв глаза, клиентка погружается в песню.
Кажется, я здесь лишняя, особенно потому, что комки глины летят во все стороны. В центре круга крутится бесформенная масса.
Я бы помогла, но клиентка настаивает на том, чтобы всё делать самой, в том числе разбавлять и замешивать глину.
— Я собираюсь сделать вазу, — уверенно заявляет она.
А я собираюсь выиграть конкурс, но давайте говорить честно: и для того, и для другого потребуется чудо.
После урока я привела себя в подобие порядка и вышла на вечернюю улицу. Резник стоял, прислонившись к фонарю. Почему-то я думала, что он приедет на машине, но нет, он пешком. А ведь я ничего о нём не знаю. Водит ли он. Где живёт. Почему натягивает шапку до самых бровей. Почему притягивает взгляд даже с покрасневшим от мороза носом. Небритый. С синим взглядом такой силы, что я моргаю, пытаясь разорвать нашу невидимую связь.