- Ты… в школе у вас с друзьями была группа. Ты играл на гитаре и пел…
- Всё ещё играем, - кивает он. – Теперь группа называется «Анатомия кошмара». Металкор и маткор[1].
Наступила моя очередь кивать, хотя я не поняла значение последних слов. Я помню их выступления на школьных концертах – громкие, диссонансные, с криком и скрежетом. При этом многие фанатели, а уж девчонки… да и сейчас, судя по всему, дела идут отлично, раз уж Резника узнали в кафе. Получается, Успенская пожертвовала шансом соблазнить Лиознова ради внимания звезды какой-то там музыки.
- Вы популярны?
Смутно помню, как мама рассказывала что-то о популярной группе из нашей школы. Я не интересуюсь музыкой, так, немного слушаю попсу.
- Не так, чтобы ураган, но немного штормит, - подмигивает он.
- Основательно так штормит, раз тебя узнают и просят автографы, да и Успенская чуть трусики не уронила от одного твоего взгляда. Не только трусики, а всю карьеру выбросила в сугроб! – усмехнувшись, я тут же смущаюсь своей грубости.
Приподняв бровь, Резник наклоняется ближе ко мне.
- Если честно, то дело в рекламе, - доверительно шепчет, почти касаясь моей щеки. - Ты телевизор смотришь?
- Нет.
- Вообще?
- Вообще.
- Это заметно. Мы с ребятами снялись в рекламе многоэтажных домов со звуконепроницаемыми стенами.
- Вы играете в одной из квартир, а соседям не слышно? – догадалась я.
- Ага, очень забавно получилось. Реклама выиграла кучу призов, и нас теперь повсюду узнают, уже несколько месяцев держимся в топе. А меня… ну, я же солист. Играю на гитаре, пою, да и песни пишу. Вот такие дела. Помнишь, я подрабатывал в магазине музыкальных инструментов? Я его купил, и теперь все гитары мои. – Резник снова подмигнул, продолжая пристально меня разглядывать.
Внезапно его лицо потемнело.
- Ты не помнишь про магазин, да, Ника? Вообще ничего обо мне не помнишь?
- Почему же, помню, - отвечаю чуть хрипло, сражаясь с непонятным чувством неловкости. Жутко хочется сбежать домой, подальше от бывшего одноклассника.
Резник ухмыляется, но в этой ухмылке только досада и ни капли веселья.
- Хочешь, я угадаю, почему ты здесь сидишь? Ты не захотела лечь под Лиознова и теперь шпионишь за соперницами. Так? - Отвечать я не стала, да и Резник не особо дожидался признаний. - И правильно, что не захотела. Лиознов занудный старикан.
- Это несправедливо, - не сдержавшись, ворчу. – Конкурсы должны быть честными, даже если они частные.
- Да ну?! – Резник смеётся, но в глазах отражается сочувствие. – Ты впервые столкнулась с несправедливостью?
- Нет, конечно!
- Слушай, Ника, у меня отличная идея: ляг под меня, и тебе сразу полегчает.
Резник подмигивает, смеётся, но глаза изучают меня с рентгеновской точностью.
- Нет уж, спасибо, ты слишком востребован. У меня аллергия на очереди.
Уверенно поднимаюсь и задвигаю стул. Странная встреча со странным парнем. Не знаю, что и думать. Резник мне никогда особо не нравился, но его пристальный взгляд не на шутку смущает.
- Ты с кем-нибудь встречаешься? – Он отворачивается к окну.
Кручу в руках красный шарф и тоже смотрю на темнеющую улицу.
- Иногда.
- Только с художниками?
- Иногда со скульпторами, - улыбаюсь.
Резник хмыкает.
- Оказывается, мы с тобой похожи, кто бы знал! Я если встречаюсь, то только с теми, кто в теме. В смысле, в музыке. Другие не поймут.
- Не поймут. А как же фанатки?
- С ними не встречаются. Так, мимоходом общаюсь, - подмигивает.
Не сомневаюсь. Такие, как Резник, не меняются.
- Бывай! – затягиваю шарф в узел и иду к выходу.
- «Бывай» - и всё? Ник, а давай я тебя затащу на вечер встречи?
- Через мой труп! – усмехаюсь через плечо и выхожу на улицу.
Ледяной воздух отрезвляет за пару секунд. Что сейчас произошло? Это ведь Резник! У нас нет и не может быть ничего общего.
Я старательно не оглядываюсь на окна кафе, на волнующее столкновение с прошлым.
«Нет и не может быть ничего общего», - повторяю для пущей уверенности.