В сопровождении обер-шютце Макса Вальхоффера, одного из не окончательно потерявших человеческий облик эсэсманнов, лазили с Вернером на средний холм, куда было нельзя. Там действительно есть этот излучатель — широкая труба, или вертикальный туннель, торчит из земли на полметра. Трава на вершине холма вся пожухла, словно её выжгло солнцем. Мы не приближались к излучателю ближе двадцати шагов — я ведь имею представление об энергии сверхвысокой частоты. На холме возникает сильное ощущение дискомфорта, какой-то непонятный душевный зуд, который исчезает по мере спуска. Что же такое произошло с доктором?
2/X-1944
Проходят дни. Самолёта нет, доктор не вылезал. Эсэсманны хором поют песенку, текст которой дал капитан. Под шнапс, конечно, на все лады. Даже разложили на три голоса. А вот «Типперэри» им и впрямь не по нутру… Уговорил Хорста запретить им носить гетры — они меня почему-то бесят. А эсэсманнам всё равно, в парадном они или нет. Лишь бы шнапс был.
Непостижимо.
Странно, но люди меня тоже слушаются. Я у Хорста что-то вроде заместителя. «Золотая рыбка» лежит пузом на грунте. Боюсь, ил и песок быстро засосут её так, что ничем и не сдвинешь. Впрочем, это так, размышление ради размышления.
Перепившиеся эсэсманны подрались, пришлось разнимать и связывать. Особенно буянил один рыжий, он здорово умеет драться ногами. Мальчик-с-пальчик заломал его в два счёта. Хорст посоветовался с экипажем. С пьянством пора кончать. Заболел Огюст Кель. Фельдшеры говорят о признаках малярии или тропической лихорадки. Медикаменты есть, но они в бункере, а в него не попасть ни через одну из шести дверей.
Эсэсманны показали большой склад, который сооружён прямо в горе. Возле склада торчит скала странного чёрного цвета, её поверхность даже блестит, словно лакированная. В складе обнаружились некоторые запасы продовольствия, сигарет и, разумеется, шнапса — ещё целых два бидона. Хорст приказал Риддеру провести ревизию консервов и прикинуть рацион — ведь неизвестно, когда прилетит самолёт с капитаном. Надеемся на фрукты. Ежедневно партия из десяти человек отправляется в джунгли. Настреляли из автомата диких уток. Пора думать и о рыбалке, но нет ни лески, ни крючков. Хонцен пообещал изобрести гарпун-арбалет — рыбы в бухте много, притом крупной. Я согласен с Хорстом: главное — хоть чем-то занять людей, не давать им лодырничать.
Ого! А этот Дитц-то, оказывается, не врал! В складе, в самом дальнем углу, два больших ящика с серебром и третий — с золотом. Слитки старинные, испанские. Ганс рассказал, что их обнаружили в земле во время строительства. Какой-то древний клад. Неужели пиратский? Капитана Кидда, например. По-видимому, это как раз те сокровища, которыми Дитц собирался расплатиться за рейс в Бразилию. И что самое занимательное — он утаил находку от Рейха! Даже не все охранники знали о ней. Стоят себе ящики — и стоят. Ганс пояснил, что Дитц держал в смертном страхе тех эсэсманнов, которые волею судьбы стали свидетелями найденных сокровищ. Что же до рабов, которые непосредственно занимались доставкой и укладкой слитков, то они уже никому ничего не расскажут. Я вспомнил яму в северной части острова, и мне стало жутко.
Новость о сказочном богатстве мгновенно распространилась среди нас, обитателей этого несчастного острова. Ну и что с того, что мы теперь богатеи?
8/Х-1944
Ганс заявил, что в южной бухте стоит двухмачтовый парусник и стреляет по берегу из пушек — дескать, он утром гулял по склону центрального холма и неожиданно увидел странный предмет на воде, а у него с собой был бинокль. Никто из нас не слышал канонады, Ганс говорит, что тоже не слышал. Глупости какие-то — ведь на современных парусниках пушек не бывает. Тем не менее, не медля ни минуты, Хорст отправил туда группу во главе с Вернером. Я не пошёл — со вчерашнего вечера дико болит живот. Через шесть часов Вернер вернулся и доложил, что ничего подобного не видно ни в бухте, ни в прибрежных водах, но зато они нашли старинную пузатую бутылку и такой же старинный матросский нож, ржавый-прержавый. Сомнений нет, у Ганса галлюцинации – герр унтерштурмфюрер допился. Делириум. Но клянётся, что не врёт. Потом начал выпрашивать глоток шнапса, потому что Хорст окончательно наложил на бидоны табу. Из всех эсэсовцев он один такой, остальные понемногу исправляются. Однако они его попрежнему боятся, не понимаю почему.
Мы придумали новую вахту — дежурные по костру, они же собирают дрова. С дровами проблем нет: парни разбирают мачты пиратского брига. Где же капитан?