Шлепаю его по руке тыльной стороной ладони. Он ухмыляется, и я не могу удержаться от улыбки.
— Ладно, только не повторяй эту ошибку.
— Принято к сведению.
— Хорошо. А теперь накорми меня.
Он наклоняется и целует меня, и я чувствую это в пальцах ног. Затем улыбается, подмигивает и говорит со своим лучшим южным акцентом:
— Да, мэм.
***
Закусочная, в которую меня привел Джейк, возможно, и использовалась для съемок фильма «Техасская резня бензопилой», но еда в ней лучше, чем я когда-либо пробовала. И я никогда не была так благодарна эластичным брюкам, как в этот момент.
— Теперь мы можем вздремнуть? — спрашиваю я, громко зевая и потирая живот.
Джейк ухмыляется.
— Нет. Мы встречаемся с Джимом и его дочерьми на заводе, где они строят ирригационную систему.
— Зачем? — Я хмурюсь, понимая, как мало знаю об этой поездке. Он попросил меня поехать с ним, я согласилась. Конец.
Со мной так легко.
— Потому что я его еще не видел. И его сотрудники теперь мои сотрудники. Так что, я хотел бы с ними познакомиться.
Я снова зеваю.
— Но я так устала...
— Имей я возможность, красавица, я бы отвез тебя в отель, чтобы ты поспала. Но сегодня у меня насыщенная повестка дня. И Кэнтоны от тебя без ума. Все пройдет гораздо спокойнее, если ты будешь рядом.
Он убирает волосы с моего лица, и я трусь щекой о его бедро, как кошка.
— К черту Кэнтонов. Если бы ты отвез меня в отель, я бы позволила тебе присунуть мне в зад.
С переднего сиденья автомобиля раздается покашливание, и я напрягаюсь. Джейк опускает голову и понижает голос. Я знаю, что он скажет, еще до того, как слова слетают с его губ.
— Эта машина без перегородки, милая. Так что, возможно, ты захочешь оставить свои грязные мысли при себе.
Я резко выпрямляюсь на сиденье и встречаюсь взглядом с водителем в зеркале заднего вида. Вся кровь в моем теле приливает к лицу.
— Простите.
Водитель, как и должно профессионалу, снова сосредотачивается на дороге.
— Не нужно извинений, мисс.
Он с трудом сглатывает и беспокойно ерзает, прежде чем обратиться к Джейку:
— Мистер Суэггер? — Он делает паузу, чтобы прочистить горло — его беспокойство очевидно. — Мы придерживаемся расписания?
Джейк даже не поднимает головы — он сосредоточен на своем телефоне.
— Да. Нам нужно быть на заводе к трем.
Водитель кивает и бормочет:
— Да, сэр.
И хотя Джейк, кажется, ничего не замечает, я не упускаю ухмылку водителя, когда бормочу в ответ:
— Я в любом случае не позволила бы тебе присунуть мне в зад.
***
— Я ценю каждого из вас и то, что вы сделали для этой компании. Я с нетерпением жду нашего общего будущего. Работая вместе, как единая команда, мы познакомим мир с величайшими изменениями, произошедшими в сельском хозяйстве со времен появления трактора. Спасибо.
И толпа аплодирует.
Я бы наскучила вам пересказом всей прочей ерунды, которую он говорил, но в гребаной ирригационной системе на самом деле нет ничего интересного. Не важно, как вы ее себе представите. В смысле, конечно, эти люди вовлечены во все это, и они ловили каждое слово Джейка. Но они знают о фермерстве то, чего не знаю я. И Джейк великолепно выглядит, стоя там, такой красивый и сильный, стараясь выглядеть непринужденно в джинсах и рубашке, словно не управляет миром.
Интересно, Джейк, случаем, не Иллюминат...
Эмбер толкает меня плечом и улыбается.
— Они его полюбили.
Я оглядываюсь назад, где Джейк пожимает всем руки.
— Да. Его легко полюбить.
— Думаю, я могла бы его полюбить.
— Не могу винить тебя в этом.
— Ты тоже?
— Что — тоже?
— Любишь его?
Я медленно киваю.
— Полагаю, что люблю.
Она бросает на меня пристальный взгляд.
— Полагаешь? Подруга, тебе лучше точно знать. Потому что нет никаких сомнений в том, что он влюблен в тебя.
— Я не очень в этом уверена.
— Эй. Я вот уверена. То, как он смотрит на тебя? Улыбается тебе? Прикасается к тебе? Либо ты слепа, либо просто очень глупая, если не видишь этого. Вы двое, как из любовного романа. Ты — героиня, а он… я бы сказала, герой, но это не отдает ему должного.
Я смотрю на Джейка с другого конца комнаты. И будто, почувствовав мой взгляд, он поднимает взгляд — и наши глаза сразу же находят друг друга. Словно все это время он знал, где я нахожусь. Я слегка машу ему и чувствую, как мышцы спины расслабляются, когда он подмигивает мне.
— Ты права, Эмбер. Он больше, чем герой.
— Так как ты называешь мужчину, который является... всем?
— Раньше я звала его Тот Самый Парень.
— Тот Самый Парень... О, это хорошо. А как ты называешь его сейчас?
— Думаю о чем-то вроде «будущий папочка моего ребенка». «Любовь всей моей жизни». «Причина существования». «Родственная душа»... — поджав губы, наклоняю голову и изучаю его. — Как считаешь, это слишком?
В этот момент Джейк берет на руки ребенка.
Понятия не имею, откуда взялся ребенок.
Я даже не знала, что он здесь есть.
Но у него на руках ребенок.
В его объятиях.
И он…
Смилуйтесь.
Он целует ребенка.
Мечтательный вздох Эмбер совпадает с моим.
— Слишком? Думаю ли я, что слишком — хотеть, чтобы такой парень был твоей второй половинкой? — Краем глаза вижу, как она качает головой. — Нет. Ни капельки.
— Кажется, я собираюсь сказать ему, что люблю его.
— Если этого не сделаешь ты. То сделаю я.
Я хмурюсь и поворачиваюсь к ней.
— Зачем тебе говорить ему, что я люблю его? Это... это личное.
Она закатывает глаза.
— Да не собираюсь я ему говорить, что ты любишь его, глупая. Я скажу ему, что сама его люблю.
Не уверена, шутит она или нет. Не могу прочитать ее мысли. На всякий случай начинаю планировать свою месть — ну, знаете... вдруг, она говорит серьезно. И в первую очередь, я должна узнать одну вещь. Поэтому самым беззаботным тоном, на который способна, спрашиваю:
— По шкале от одного до десяти, насколько сложно в Топике найти свежую кучу собачьего дерьма?
Глава 24
Я наблюдала так долго, как только могла, как Джейк обнимал стариков, гладил собак и целовал младенцев, пока меня не поглотил страх, что мои яичники взорвутся. Поэтому я вышла на улицу. Именно там, на заднем дворе склада, я обнаружила группу работников, увлеченно игравших в покер.
Не в силах удержаться, я присоединилась к ним.
И благодаря моим навыкам и умению блефовать как профессионал, я одна из двух «выживших».
— Ставлю твой... — я беру часы своего противника и подношу их к свету. — ...«Timex» и добавляю к ним один сапог от Louis Vuitton.
Отодвинув свое сиденье — пятигаллонное ведро — от стола, снимаю сапог и бросаю его в кучу со ставками.
Джаспер, парень лет двадцати с небольшим, который работает в «Кэнтон Индастриз» с пятнадцати лет, затягивается сигаретой, отбрасывает ее щелчком пальцев, а затем бросает на меня недоверчивый взгляд.
— Какого хрена мне делать с одним сапогом?
— Продай его пирату. Не знаю. И мне плевать. Но он стоит намного больше, чем то дерьмовое дерьмо, которое ты откладываешь в унитаз.
Все вокруг нас ржут. Похоже, Джаспер — один из тех, кто любит выигрывать, но не может смириться с проигрышем. И в лице меня он встретил достойного противника — около двадцати раздач назад.
— Как, мать его, это вообще называется? — Он поднимает сапог и осматривает его. — Сколько стоит эта хреновина?