– Переоценил? – возмущаюсь я. – Ты просто взял и переоценил меня, решив, что я лишняя в твоей жизни? Вот просто так? Ты не можешь нести эту херню на полном серьезе, Сойер Камден.
– У тебя нет цели в жизни, Эверли, – говорит он резко. – Ты выпускаешься через несколько месяцев и не представляешь, чего хочешь от жизни.
Он знает, что это волнует меня. Знает.
– Ты выбрала колледж исключительно ради того, чтобы соблазнить моего брата. То есть, Иисусе, чем ты думала, все кончится между нами?
– Не делай этого, Сойер – говорю я тихо, пока слезы наворачиваются на глаза. Я не умоляю, и, как правило, не плачу. Но не уверена, что смогу сдержаться прямо сейчас.
– Все кончено.
– Ты мудак.
– Ага. – Сойер слегка кивает. – Твой брат предупреждал тебя держаться подальше от меня, так ведь?
Вау.
Это правда. Эрик предупреждал.
Но я не послушала.
Я поднимаю взгляд к потолку, пытаясь заставить слезы исчезнуть и не катиться по моим щекам.
– Мне стало скучно, так что я двигаюсь дальше. – Сойер вздыхает. – Но спасибо. Спасибо тебе. – Эта фраза звучит мягче предыдущих, но ему так здорово удается избивать меня своими словами.
Спасибо тебе? За что? За то, что влюбилась в него? За крышесносящий секс? За то, что вызывала у него смех? Или за то, что уйду из его офиса тихо, когда он выгоняет меня?
– Да пошел ты.
Сорок четвертая глава
Я не говорю ни слова после этого. Разворачиваюсь и покидаю его кабинет, благодаря Бога, что стол Сандры все еще пустует, потому что слезы все же катятся по моим щекам.
Я быстро шагаю, направляясь к лифту, так что никто из проходящих мимо людей не видит моего лица. Мои ноги едва издают звук, соприкасаясь с ковролином, так что этот тихий шум слышен только мне. Достигая лифтов, я ударяю кулаком о кнопку вызова и радуюсь тому, что стою здесь одна, а пространство вокруг наполнено блаженной тишиной.
Лифт открывается, и я вхожу, нажимаю кнопку и прохожу в угол кабинки, позволяя лифту обнять меня. Сдавленный всхлип срывается с уст до того, как шмыгаю и вытираю лицо рукавом рубашки. Лифт замедляется, и я стону, когда он останавливается, чтобы подобрать других пассажиров. И еще раз через пару этажей. И еще. Я не могу сегодня спокойно вздохнуть.
Мой взгляд прикован к полу, но я знаю, что все слышат, как шмыгаю носом, и знают, что так делают, когда пытаются сдержать слезы. Я гадаю, думают ли они, что я случайная девочка, забившаяся в углу лифта и пытающаяся не заплакать. А затем вспоминаю, что в конце концов я могу быть не такой уж и случайной. Возможно, я знакома с некоторыми из этих людей с вечеринки в канун Нового года. Однако, я не поднимаю взгляд, чтобы проверить это. С меня и так достаточно унижения, как для одного дня.
Лифт наконец достигает лобби, и я переставляю ноги, двигаясь на улицу, к своей единственной на данный момент цели. Мои туфли стучат об пол.
Кто-то придерживает для меня двери, и я говорю "Спасибо", когда прохожу через них.
Спасибо. Я смеюсь. Спасибо – уместно сказать, когда кто-то придержал для тебя дверь. Но оно крайне не к месту, когда вы прощаетесь, бросая кого-то. Какая идиотка.
Я использую пешеходный переход, чтобы пересечь четыре полосы движения вокруг площади Логан. Она и правда круглая. Большая круглая зеленая клумба в центре Филадельфии, разделенная тротуаром на несколько частей, который ведет к фонтану по центру. Сейчас здесь пусто, так как на улице зима. Пятна воды от полурастаявшего льда и маленькие островки снега усеивают поверхность пустого фонтана.
Я сажусь на край, а затем перебрасываю ноги, ставя их в фонтан, а почему бы и нет? Сколько у вас шансов когда-либо походить по сухому фонтану? Я сую руку в карманы и иду к центру, проходя мимо каменной лягушки, размером с маленького ребенка, из ее рта торчат трубочки, с которых польется вода, как только погода наладится. В несколько шагов я достигаю центральной части, обхожу ее и разглядываю вблизи три статуи. Есть девочка с лебедем на голове. Женщина с еще одним лебедем. И наклонившийся мужчина, руки которого тянутся к луку или мечу за его спиной. И у него на голове расположена большая рыба. Я решаю, что в этих статуях столько же смысла, как в поступках Сойера, и сажусь рядом с мужчиной.
Притягивая колени к груди, я роюсь в сумке в поисках бумажника и достаю оттуда всю мелочь, что могу найти.
Надеюсь, у тебя будет диарея, Сойер, – мое первое желание, когда бросаю десять центов в фонтан. Это желание прикрепляю к двадцати пяти центам. Постойте, это же типа опасно. Ну, и черт с ним. Я подбрасываю пенс в воздух, наблюдая за тем, как он ударяется о цемент и катится.