— Тише, тише, Лапоть, — тут же попытался успокоить охранник. — Не понял ты меня. Дело верное. Но никакого криминалити. Так, лёгкая темка. Удачная даже. В долгу не останусь.
— Ты мне и так должен, — напомнил Лапоть, так как некоторые люди просто не могли меняться. Приходилось напоминать на их языке, с точки зрения их же позиций. Иначе не отстанут. — И Нанай. Но я пока с вас не спрашиваю. Так что, если хуйню какую придумал, откажись. Сразу говорю. Лучше на ноги встань, подыши вольным воздухом. А в пропуканную камеру всегда вернуться успеешь. Никуда она от тебя не денется. Проебёшься — нового шанса не будет.
— Да понял, понял, — вздохнул Моня и отключился.
* * *
Лапоть как раз вышел из гостеприимной женщины, которая в пьяной дымке даже пыталась ему отвечать, хоть и разговаривал совсем не с ней.
— Ромик…ну Ромик… ну не ругайся… Ром, — и тут она дыхнула на него таким перегаром, что перебило даже запах сигарет. — Ну хочешь я тебе яишенки пожарю? Только дай ещё… поспать.
Яичницу с похмелья Лапоть не любил, как и эту женщину. Просто пар выпускал по случаю. Поэтому мгновенно оделся и ушёл на кухню пить рассол.
Пару глотков хозяину дома хватило, чтобы прийти в себя. А приложив к голове банку, он даже вспомнил о том, что за вложенный миллион обещали полтора. Прибыль в пятьсот тысяч за пару дней ему не мог обеспечить никакой банк. Разве что вернулся бы в 1997 год, скупил доллары и вернулся в свой 2023, чтобы реализовать за рубли.
Но поверить в слова Мони было проще, чем в то, что люди изобретут в ближайшее время машину времени. Чубайс уже давно и успешно развалил нанотехнологии, а других, считай и не было, кроме военных. Сколково не даст соврать. С другой стороны, у страны появился гиперзвук, но про себя Лапоть подозревал, что дело в большой доработанной красной папке с гербом из серпа и молота. Всё-таки в науку не то, чтобы миллиарды сыпались.
И всё же Лапоть нуждался в деньгах. Можно даже — сегодня. С тех пор, как Шац поехал на фронт, тёрки с Князем и Битой вышли боком. Да, обоих потом в землю укатали, но и бизнес у них успел отжать Шаман. Его, правда, тоже потом убили. То ли МОССАД, то ли им подобные. А дальше он не копал. И так — та ещё рассада. Бери любое семечко и всё равно придётся садить и закапывать, и снова закапывать.
«Как в старое-доброе время, пока одни собак ели, а другие малиновые пиджаки в моду ввели. А мода, что в то время, что сейчас — та ещё сука. Всё работает по тому же правилу: кого деньги, тот и прав», — подумал Лапоть и просто поехал в дом Шаца.
Ведь там, в плинтусах, покоились миллионы. Они из тех времён, когда оба откладывали на «чёрный день». Но если сам Лапоть, как и положено при лечении депрессии, спустил свою заначку на баб и кутёж, то Шацу скучать было некогда. А рассказывать о той заначке вообще не стоило. А там то ли баня язык развязала, то ли слишком понадеялся на собаку.
«С ротвейлером по дому не погуляешь», — прекрасно понимал Лаптев: «Да и привычки грызть плинтуса у Боцмана нет. С детства хозяин привил, когда плинтуса те горчицей обмазывал. Что угодно грызи, а их — не тронь».
Но от собаки Боря-то избавился! Было только одно «но». Ключи.
Если бы в умном доме стояли обычные замки, он бы нашёл способ сделать слепок, даже если ему в дубляже ключи вручили. Но ключей не было. Был цифровой код, приложения, электронный доступ и прочая навороченная хрень, в которой Лапоть не очень-то и разбирался.
Но в теории-то у него уже был миллион. Просто он там, за забором, в доме, куда нет доступа. А ведь его по сути в физическом виде ещё никто и не требовал. Этот миллион от него просили лишь в теории.
«Этакий, миллион Шредингера. Есть и нет одновременно», — с этой мыслью Лапоть тут же Моню набрал.
— Слушай, я тут подумал. Одолжу тебе миллион. На пару дней. Вернёшь полтора!
* * *
— Так, погоди. Мне перезвонить человечку надо, уточнить, — уже и не ожидал таких займов Моня, который в очередной раз наблюдал, как Нанай членом по щеке блондинке в пальто елозит.
С вопросом:
— Чуете? Чуете же?
А она нет, чтобы ответить привычное «ага, чую», вдруг заявила:
— Чую, говном пахнет! А за домогательство вы ещё ответите, — и на телефон снимает.
Тут Моня так некстати вспомнил, что в санузле туалетной бумаги на пару листиков оставалось.
Охранник трубку, конечно, сразу положил. И даме предложил телефон убрать, пока Нанай столбом застыл с членом в руке и сам пальцы свои нюхал, лепеча в ответ:
— Точно! А где сметана и лук? Испортилось, что ли?
Не работали ролики, оказалось. И так сразу Вселенная отвечать не собиралась. Зато дама в пальто подозрительно быстро верещать начала. Моня её на улицу выставил, чтобы на публику не играла. Но на морозе она лишь больше активировалась. А заодно в телефон донесла все свои рассуждения… Мужу. Ведь фамилия его запоминающая, яркая и в городе известная.