– Когда врешь, ври так, как будто и сам в это веришь, а если ты сумасшедший, им и оставайся. Для нашего времени – самое то выходит!
– Да кто врёт-то? – возмутился Боря. - Я же говорю – завтра в город поедем и слуховой аппарат вам сразу и купим. Не дело это – не слышать. Это ж качество жизни.
– Это да, – вздохнул прадед. – Всё бы отдал, чтобы ещё раз расслышать, как лес шепчет, как берёзы беседу ведут. А клён? Нет, ну ты видел тот клён?
Дом Сидоренко стоял на окраине леса. Считай последний на улице. Поэтому грибы, дикоросы и дикие ягоды в доме не переводились. Отведал Боря и груздей солёных и морса из морошки попил, но кто-то постоянно подливал в кружку первача.
И сантехник вдруг понял, что в бане стоит и вениками машет. Ибо банщик он. А Стасян на полке валяется распаренный, довольный и говорит:
– Слушай, а я ведь всё вспомнил. В том числе и пин-код от карточки. У меня там зарплата за три месяца должна быть и премиальные за подбитую технику. Точно сумму не скажу, но если прадеда решил в город свозить, то сразу слуховой аппарат ему и купим. Да Боря?
– А то, – ответил Глобальный, потянулся к ковшику с водой, чтобы отпить, а там не вода, а снова первач.
Следующий фрагмент, который помнил Боря, это как стоит на улице за баней в полотенце и в сланцах и смотрит на то, как уже разделанного кабана смолят. Дед с отцом по очереди горелкой орудуют, чтобы волосы сгорели, и кожа до желтизны дошла. А следом Стасян в тазике уже первое мясо в уксусе замачивает на шашлыки. Моргнул, а вот уже ногу перцем натирает и солью.
– На ужин ещё и рульку сделаем, – донеслось от крановщика. – Такую вкуснятину сварим, что пальчики оближешь. Я тебе, брат, обещаю!
Боря кивнул. Но как-то неудачно и слишком быстро. А в следующий момент вдруг понял, что видит небо. И мужики его обратно в баню тащат. Отмывать спину в грязи и отпаивать ядом, чтобы обилие чистого воздуха и кислорода в организме нивелировать.
Вроде только длинно моргнул Боря, а уже с шампуром на лавочке сидит, на звёзды смотрит. Одетый, тёплый и расслабленный. Ветер ему нипочём. А рядом Макар Берёзович сидит в свете с крыльца, из бутыля стеклянного на пять литров как из пакета молока подливает в кружку и заговорщицки подмигивает:
– Не, Боря. Стасяну жениться рано. Он ещё мал. А тебе – надо. Ты вон какой слабенький. Бабу тебе надо. На ветру качает. Без помощи женской тебе никуда. Рука хозяйки в доме нужна. А если ты мост, всякий по тебе ходить будет. Но дама сердца твоя нет-нет, да с динамитом навстречу выйдет. И всем покажет, кто ездить на тебе привык. Так что, устроим свадьбу, чи шо?
– Устроим, – кивнул Боря. Правда, не решив для себя ещё на ком.
«Это гастербайтеров в стране сколько угодно может быть, а жена должна быть одна, так положено. И чтобы не ложить на то, что положено, слушаться надо или хотя бы делать вид», – добавил что-то важное внутренний голос на грани шёпота.
Но самогон сделал выбор за него. Так как проснулся сантехник от луча света в глаз на кровати с периной. А на плече спала дама с пышной косой. Оба на большой подушке из пуха они. И оба – голенькие.
– Ты кто? – спросил Боря, и тут же об этом пожалел, так как изо рта едва песок не посыпался.
Пустыня там, а в горле барханы.
– Раиса, – ответила русая и голубоглазая девушка с улыбкой и лёгкими веснушками на носу. – Рая же! Или как ты ночью говорил? Раечка-заечка?
– Я? – ужаснулся Боря, тут же подскочив на скрипящей старыми пружинами кровати. Она в прогиб, но матрас на ней плотный, мягкий. И одеяло греет что надо. Аж вспотел весь.
«Наверное, поэтому и разделись», – робко добавил внутренний голос.
Но как-то совсем неуверенно.
Глава 25 - Туда и обратно-3
Смотрит Боря на Раису, а она мадама серьёзная. Одеялом не прикрывается, как после жаркой ночи в кинофильмах. Напротив, откинула и смотрит с вызовом.
А деве той лет двадцать на вид. Пышненькая она, но не толстая, осиная талия и грудь что надо, с сосками мягкими и завораживающими. Взгляд ясный и глубокий как омут. Но в гляделки играть некогда. У обоих из одежды только – стыд. И с этим надо что-то делать. А то грудь уже до последней родинки запомнил, а в глазах утонуть времени не было.
«Но позвольте, а какова была предыстория вопроса?» – надев воображаемое пенсне, тут же полюбопытствовал внутренний голос, как часто бывает у джентльменов, проснувшихся после самогона чёрт знает где, и чёрт знает с кем.
– Ты! – решительно заявила дива, отвечая на предыдущее уточнение.