И Боря зашарил в барсетке в поисках подходящих ключей от дома. Вместо манго он лучше к Князевым зайдёт проведаться. А заодно и документы на все транспортные средства подыщет. Всё равно Кира с Зиной всё лишнее продать просили. Так какая разница, кому и как? А машину жестянщики до ума доведут.
Это уже вопрос решённый, а договор купли-продажи его ещё Лапоть научил задним числом подписывать. Сделает так, как вроде бы ещё сам Князь продал. Просто за просрочку постановки на учёт штраф оплатят.
* * *
Валерия Пинигина летела из Москвы в Новосибирск с тяжёлым сердцем. Так много доктору хотелось рассказать Матвею, что в себе уже не удержать. Столько слов не высказано, столько стихов не дослушано. А он ушёл по-английски с молчаливым громилой и телефон то ли отключил, то ли сменил.
Как его разыскать? Как весточку подать? В социальных сетях Лопырёва нет. Только адрес по прописке из выписки и остался. Благодаря ему знает, что в посёлке живёт Жёлтое золото в Новосибирской области. А это лететь через столицу Сибири и ещё на такси час-другой в глубинку добираться.
Но известие того стоит!
Поторопился с диагнозом Шац, накрутил себе всякого расстроился и отбыл. А всего-то и было, что предположение, а не окончательный вердикт. Как говорится, «не в те руки попал». А молодые специалисты по неопытности ввели в заблуждение.
Юнцы безусые, да ранние, что только-только начали постигать практику, сразу кинулись в дебри. С мозга решили начать. Самого сложного. А затем всё как бы проще будет. И путём минимальной диагностики и простейших тестов реле Гиппократа на максимум выкрутили, поставив диагноз «прогрессирующий рассеянный склероз». Шац на себе крест и поставил, как услышал.
Но, во-первых, склерозы четырёх типов бывают. И ему максимум первый тип достался – ремитирующий. А там чётко очерченные рецидивы сменяются ремиссией с полным исчезновением симптоматики, либо с резидуальной симптоматикой, где в периодах между рецидивами заболевание вообще не прогрессирует. Так как остальных трёх типов течения рассеянного склероза она при нём не заметила даже при первичной диагностике, дело хорошее, долгое и медицина всё ближе и ближе к причинам возникновения очагов подбирается. С десяток лето протянуть бы, и лечить научится. Остальное дело за малым – купировать проявления обострений и максимально продлить период ремиссии, чтобы ту десятку отвоевать у болезни. И тогда кто вообще знает, на сколько десятилетий при таком благоприятном подходе его хватит? Может и до сотни доживёт при здравой памяти.
Во-вторых, Лопырёв отдавал себе отчёт в своих поступках, двигался как нормальный выздоравливающий человек и на память не жаловался. Напротив, столько всего ей рассказывал интересного, когда удавалось говорить с его «рыжим ангелом», как он её называл, словно Шац был ходячей энциклопедией. То есть у него не падало зрение, не двоилось в глазах, на слабость в конечностях он не жаловался, в постель не мочился. Никаких нарушений по части нервов. Так с чего они решили, (а он поверил), что у него рассеянный склероз? Подробнее сказать можно только в случае обострения. А для этого длительные наблюдения нужны, в течение месяцев всё фиксировать, на не «раз-два и в дамки».
Однако, один стоп-фактор у Лопырёва всё же присутствовал. И его Лера определила побочно, случайно. Стоило ей заговорить о своей родне, как он внимательно слушал, но как только начинала расспрашивать его, как «показания роднились», словно срабатывал стоп-кран, и он вообще ни одного родственника не мог «вспомнить». При том, что на память не жаловался и спокойно рассказывал ей, что давали на завтрак неделю назад.
Заинтересовавшись, Пинигина погрузилась в медицинские справочники, на время упустив его и виду и вскоре поняла, что дело может быть не в заболевании нервной ткани. Но подробнее нужно было смотреть на месте.
Взяв первый билет из столицы до Новосибирска, она тут же полетела к нему, чтобы подробнее во всём разобраться. Всё-таки нормальных мужиков в стране мало и каждого такого хоть под личную опеку бери.