– Очевидно, вы говно! – кричали магазины, которым проще сделать скидку на неликвид и уценёнку на просрочку, чем раздать людям.
«Боря, всё лучше попадёт на свалку, чем будет вручено в руки нуждающихся. Потому что есть понятие «гуманитарная помощь», а понятия «помощь для своих» – нету. Потому что для них нет никаких своих. Есть только они. Их интересы. И им важна только прибыль. Их не волнует народная убыль».
– Вы – говно! – кричала и научная медицина, что вроде уже научилась восстанавливать людям зрение, умела пришивать уши, вправлять позвонки и наращивать грудь, но с каждым годом каждая процедура была всё более и более недоступной, так как люди те же, а техника дорожала.
Ассоциация поневоле складывалась уже не от слова «выгодно», а прямолинейная. Так как расслоение общества происходило на глазах. Бедные беднели, богатые богатели, «средние» вообще пропали, но официально терпели все одинаково.
Статистически все получали среднюю по стране зарплату, сложив доходы миллиардеров, миллионеров, трудяг и работающих на подработках пенсионеров и поделив подушно, чтобы с математикой никто не мог поспорить.
«Математика – точная наука», – всё бурчал и бурчал внутренний голос: «И чёткая!»
– Вы – говно! – кричали «люди культуры», популярные артисты, писатели альтернативной, но нашей реальности, журналисты и музыканты.
Но почему-то писали, говорили и напевали сплошь из-за бугра, получив второе гражданство или просто на время осев там, где потеплее в ожидании, пока «минует буря» и снова откроют магазины с привычными брендами.
Но деньги заканчивались, а буря затягивалась, всё не желая прекращаться. И снова зашевелился голем. Вот и бренды получили кириллицу при написании, чтобы выйти за своих. Вот сменили вывески фирмы, фирмочки и фирмяшечки, ничего более не меняя. Вот каждый популярный деятель не только получил статус иноагента, но и услышал ответ народного возмущения.
Оказывается, говно все эти писатели и пишут сплошь херню, а музыка у музыкантов – «вдруг» такая ужасная оказалась, что вянут уши. Ну а журналисты все сплошь ублюдки, как и юмористы не смешные. Артисты? Ну кого смешить? Им только дерево в ТЮЗе играть. Алкаши все сплошь, наркоманы и пассивные геи. Потому что принято у них так в профессии «душой болеть». Это народ знал точно. Знакомые не зря подсказывали.
Хлебнув порцию презрения от тех, кто остался, работал и несмотря ни на что, продолжал верить в лучшее страны, сбежавшие, впрочем, всё равно ничего не поняли. Словно и не жили среди этих людей ещё вчера и питались одним с ними хлебом.
«Да потому что они – не мы», – подумал внутренний голос обычного русского сантехника, которому вся эта накипь была так же дорога, как использованная жвачка с когда-то яблочным вкусом, а ныне безвкусная и пресная на фоне тотальной русофобии и чёткой сегрегации на «свои» и «чужие», куда одинаково безразлично принимали людей всех рас и возрастов, лишь бы говорили и делали что-то полезное или уже в открытую вредили, как и полагается врагам народа.
Боря временами подспудно понимал, что ядро общества – другое. Пока «накипь» бултыхается на поверхности, считая себя пупом земли, общество сплачивается в качестве реакции на возмутитель порядка. И если порядок не наступает, начинает задавать вопросы.
– Какого хуя?! – пестрели социальные сети, блоги, группы и видеоканалы на многих каналах.
И этот вопрос не был от кого-то одного. Он принадлежал обществу. А когда общество кричало, слышал и пробуждался на пленарном заседании последний депутат.
Ведь каждый слуга народа знает, что общество начинает решать всё своими силами, если голем не успевает понять, кто испортил воздух.
Общество всё делает своими силами и не будет знать покоя, пока проблема не будет исправлено.
И это такое общество, как мужики в окопах. И как несогласные с западным образом жизни студенты. И как седые ветераны в штабах. И как мирные жители под обстрелами в прифронтовых городах. И как рабочие на заводе, которых перевели трудиться в три смены. Каждый занят чем-то своим, но в целом – старается приблизить победу в так и не необъявленной официально войне.
Нет-нет, да проскальзывала информация, проходил слушок и кто-то где-то краем уха расслышал (или прочитал по губам), что на тех самых заводах тоже разное бывает.