Пока отчёт в мэрии готовили, ракурсы подбирая, тут-то и оказалось, что спиздили едва ли не больше, чем выделили, а смотрящий на лавочку деньги едва ли не из «общака» выделял. Тогда как по тюрьмам и так не сладко живётся с тех пор, как всё меньше людей там греется, а значит и заведение «греет».
Мало того, что люди за пределами решётки «вдруг» потеряли определения самой «средней прослойки» населения и скидываться перестали, так ещё и в тюрьмах «вдруг» просторно стало. Кто сам добровольцем на фронт попросился сразу, кого позже завербовали, а третьих добровольно-принудительно места не столь отдалённые покинуть попросили, чтобы кормёжку по расписанию сменить на сухпаи и новое обмундирование взамен мастерок чётких и штанов с тремя полосками заиметь.
«Лепить из хлеба всё-таки можно и в блиндаже», – заметил внутренний голос.
Шац уверял, что определённый результат в этом есть. А на слуху общества всё больше тот Пригожин, что тоже лысый, но ещё и воюет, а не до эстрады падок.
– Ладно, Борь. Пора мне, – заметив кислую мину сантехника, начал потихоньку сворачивать разговор старик на курорте. Голод со слушателем он уже утолил. На сегодня хватит. – На массаж идём. Тут на Пхукете в одной гостинице остановились, куда к массажистам очередь от соседней гостиницы тянется. Но принимают только женщин. Зоя говорила что-то про раскрытие кундалини. Но я думал, это сорт изюма. А это массаж оказался. Особый. А пока она туда идёт, мне просто по старинке массажистки дрочат.
– Степаныч!
– Но ты не переживай, Борь, – тут же успокоил Василий Степанович. – Это точно женщины. Я ещё не настолько «человек мира», чтобы кадыки игнорировать. Кругосветное путешествие всё-таки только началось. А вот бани мне их сразу по душе оказались! Только непривычно, что вместо дубового веника тебя пальмовыми ветками хреначат. Ну и борщ классный, тут рядом готовят в одном ресторанчике. Ну всё, Борь, до связи!
Боря убрал телефон.
Меняется мир. И так стремительно, что одни только за рост цен на гречку и туалетную бумагу с антисептиками переживать перестали, а другие уже говорят, что хлеб не тот. А яйца вообще скоро дороже золота будут.
«Ну потому что – могут. Почему бы и нет? Одна в этом только вся радость – цены на яхты упали. Видимо, мэр у той самой лавочки и пришвартует, пока смотрящий ему на «малине» место пригреет», – прикинул внутренний голос: «Как думаешь, на «красную зону» пойдёт? Или отдельную вип-хату выделят, чтобы на области остался? Посадить-то посадят, переборщил, лимит по воровству превысив. Но не станут же его в обычную камеру совать к какому-нибудь бывшему начальнику управляющей компании, охраннику той управляйки или ещё одному бывшему начальнику «Светлого пути»? Должно же у них быть хоть какое-то ранжирование?»
– Ранжирование? – поморщился Боря, пытаясь вспомнить, где слышал это слово.
«На тему, «кто больше спиздит». Вон Хрущ и тот в «чёрную кость» попал. Считай, на повышение пошёл. Но видимо бонусы у всех теперь забирают, раз квартиру у него отжали», – объяснил внутренний голос: «А кто отжал? Мэрия! При том самом мэре, что на лавочке посидеть на закате любит. Но ничего, на нарах тоже неплохо сидится. Если система озаботится, все сядут и посидят как следует».
Первым заметив Стасяна, Боря невольно улыбнулся. Крановщик выделялся над всеми пассажирами, словно раскачался за время беганья с пулемётом на плечах по траншеям. Он на голову выше, и в плечах шире в полтора раза.
Как танк, прикрывая пехоту, кореш заслонял собой Шаца. Того сразу и не заметишь. Но оба в военной форме, выделяют. Другой одежды за месяц лечения и реабилитаций, считай, за пределами больниц и санаториев и не осталось.
Сантехник шагнул к ним обоим и замер перед громилой. В миру Станислав Евгеньевич Сидоренко, для своих за ленточкой – «Гробовщик». Но для Бори исключительно – Стасян, он был всё же теперь так далёк от него.
Предстояло знакомиться заново.
– Стасян! – радостно воскликнул сантехник, но в ответ получил лишь приподнятую брось и ответ, который потряс до глубины души.
– Ты кто? Тот самый Боря?
Тут же всё настроение разом и пропало. За ответом Глобальный на Шаца посмотрел, спросил глухо:
– Что, так и не вспомнил?
– Не-а, – ответил Шац и первым руку пожал, обнял и по плечам даже похлопал. – Боря, брат мой. Давай уже нажремся по-человечески! Дом у меня там ещё есть? Будет где кости кинуть?