Алагаморов лишь поморщился и снова перелестнул страницу.
— Не мелочись, Блоб. Удар должен быть один. Но сразу в челюсть. Понял? Тут нет никого, кто бы выбрал вариант «вилкой в глаз». Вот и мы жалеть никого не будем.
Сообщник и подопечный кивнул. И пока Старейшина вынашивал новый план мести, считая голубей над зоной, дверь камеры неожиданно для всех снова распахнулась.
Конвоир завёл новенького, щёлкнули браслеты.
— Руслан Иванов, — хмуро представился бритый под ноль мужик с чёрным провалом вместо глаз. Именно так на миг всем показалось в довольно тёмной камере Алагаморову. Но когда новенький добавил всего одно слово, тут же снова тишина повисла. — Киллер я.
Теперь уже одиннадцать человек ощутили, как холодок по спине пробежал, переглядываясь друг с другом и стараясь припомнить чья очередь занимать туалет. Всё-таки воровать это одно. В худшем случае бы в старом мире руку отрубили. Но мокруха — это уже совсем другой уровень. Там человечка сразу целиком на тот свет переправляют, не размениваясь на отдельные детали.
Меньше всего представители старой и новой власти в этот момент ожидали, что со своей скатки вдруг подскочит Шмыга и как заорёт на всю «хату»:
— Руся-я-я! Бра-а-ат!
Антон тут же подбежал к новоприбывшему и начал его обнимать.
Киллер Иванов отстранился немного, но в ответ только оскалился:
— А, и ты тут? Ну здарова… братец.
Интонация была такова, что все на миг подумали, что сейчас Шмыга отлетит к столу от профессионального удара в челюсть, но его лишь обняли и похлопали по спине в ответ.
Зато со стола от пинка в бочину вдруг отлетел… Мэр!
— Ну что, пожопился на полный комплект⁈ Мозгов нет даже дерьмо посолить! — крикнул киллер и стулом добавил своё несогласие с политикой бывшего мэра, которого теперь точно ни один человек в камере Императором не назовёт.
Подхватив его уже на полу, он тут же добавил вполголоса:
— Я тебе говорил, что килограмма на всё не хватит! Пять килограмм взрывчатки нужно было до верного. Мы бы там всю инициативную группу и оставили. Прямо по трассе! А они неплохо и на трёх колёсах добрались. Караваном!
Маливанский, уже угостившись печенькой и кружкой чая следом за колбасой, как в замедленной съёмке наблюдал за тем, как представитель новой власти на его глазах был свергнут и отлетел к окну, а затем начал летать по всей комнате при очевидных физических воздействиях извне. И совсем не полтергейст был тому виной.
Лицо всё держащего в своих руках добряка ещё с минуту назад вдруг сменилось недоумевающим видом со щенячьими глазами.
— Руся, ну ты чего? Обиделся, что ли? Вы бы там порядок у себя в гильдии навели. Кто вообще придумал многоразовых киллеров? Вы должны быть как толчковка. По классике. Использовал и всё. Нету. Как ежегодная отчётность о достижениях.
Если ту же же минуту назад Гриня был готов угостить Мэра последним блином на масленице, то сейчас не подал бы ему и рубля на предвыборную компанию.
— Ах ты пропидорка лысая! — подскочил Длинный и тут же принялся пинать Мэра ногами, так как руками пинать было не принято. — Зажопил денег на дело? Да за тебя порядочный пацан в лапы ментам попал! А ты тут сидишь, жрёшь! То есть лежишь, дожёвываешь.
Тут Гриня на радостях от исполнения роли замахнулся металлической кружкой, забывая, что в ней чай.
Сам чай при этом полетел на Хруща, окатив его сладким душем у нар. Чего бывший «авторитет» уже не смог стерпеть.
Подскочив, он повёл своих воинов в бой добивать свергнутых:
— Совсем страх потеряли? Мочи беспредельщиков, мужики!
Семён с Мишей тут же бросились на Маливанского и Мэра. Но Длинный тут же забежал за спину киллеру, заорав:
— Петухи бунтуют! Все зафаршмачимся, если чё!
Руслану ничего не оставалось делать, как заступиться за своего неожиданного союзника и принять выпад на себя, ловко свалив от хука с правой по Семёну.
Всё-таки безумству храбрых — венки шли со скидкой.
Но картина была бы не полной, если не отметить тот факт, что с криком:
— Наших бьют! — Шмыга ринулся с книжкой на Хруща, который остался в глубоком тылу.
Старый пройдоха хотел отсидеться, утираясь от чая полотенцем. Да не вышло. Напали со спины. А следом подключились Старый и Валет.
Глядя на это революционное дело в отдельно взятой камере, Алагаморов не смог остаться в стороне.
— На власть покушаются! — пылко прошептал он своим подопечным. — Валите реформаторов! Здесь мы — либеральные силы! Все остальные — анархия!