«Психологический трюк, Боря. Не ведись!» — завопил внутренний голос, почти перейдя на ультразвук. Так как сила воли порядком ослабла.
А тут ещё Коба осторожно подвинул третью долю. Сантиметр за сантиметром. Почти издевательски.
— А это получите, если наш брак с Сарочкой вновь даст трещину и потребуется снова подыграть немедленно. Тогда вы станете актёром на час уже без сценария. И если я опростоволосюсь, оставшись с секретаршей на чай дольше положенного или в женской гинекологии родственник Сарочки вдруг заподозрят неладное, то именно ВЫ будете соблазнять мою Сарочку всеми методами, пока не добьётесь результата. Всё-таки обаяния вам не занимать.
— Так, стоп! — поднял ладони перед собой Боря, не собираясь опускаться до уровня какого-нибудь французского президента. — Что значит, «соблазнить Сарочку»?
— А то и значит, Борис. Что главное — результат. Скажете, мол, воспылали чувствами. Прозрели. Что угодно, лишь бы… прикрыть меня. Выиграть встречный раунд. Люди страхуют жизни, имущество, но никто почему-то не догадывается страховать браки. И вот вы — моя страховка. У нас с Сарочкой есть брачный контракт, что если одна из сторон изменяет, то второй достаётся всё. Но если изменяют обе стороны, то сами понимаете — один-один.
Боря поморщился, прикинул, затем подхватил два миллиона из трёх и уже готов был покинуть кабинет без дальнейших разговоров, но тут Коба взмолился.
— Борис, ну хотя бы прикройте немного! Я же не говорю, что вам нужно доводить дело до конца.
«Кстати, о конце!» — тут же воскликнул внутренний голос, но на этот раз сантехник его проигнорировал, решив с такими подводками пока повременить с иудаизмом. Да и мама — русская. Ну какой из него еврей?
«Ещё и член кому-то доверить надо, „чтобы вжик и всё“. Но этим будет заниматься точно не женщина. А это ещё хуже, чем к проктологу сходить и довериться сеансу просмотра простаты», — тут же добавил внутренний голос, почуяв слабину.
— Вы просто фотографию там сделайте, или видео запишите, — в то же время пытался выдать готовое решение Моисей Лазаревич, но по факту лишь смущался. — Ну, с началом процесса. Зная Сару, этого хватит. Она у меня честная. В магазин каждый рубль занесёт, если сказала. Я сам удивлялся, спрашиваю — зачем? Они же и так на упаковке на нас наживаются. Во всём мире она входит в цену товара. И только у нас за пакеты приходится доплачивать. Потому что всё равно возьмут. Как бы ещё не нажиться на клиенте? Подход мне, конечно, ясен. Это миллиарды прибыли для крупных компаний по итогу, но разве им денег мало?
Боря застыл с парой миллионов в руках. Понятно, что разговор в сторону пытаются увести. Потому сам уточнил первым:
— Моисей Лазаревич, а зачем вам компромат на жену?
— Как зачем, Борис? — улыбнулся продюсер и ещё на пару сантиметров пачки к краю стола подвинул. — Чтобы было!
«Каждый кузнец своей счастья, Боря», — вздохнул внутренний голос, поглядывая на ловкие пальцы продюсера, что всё двигали, и двигали, и двигали: «Не мешай уже человеку ковать свою куйню!»
А куда дальше двигать? Там — край!
Вот и выходило, что не спасти очередной миллион Боря уже просто не мог. Всё-таки три миллиона на дороге не валяются. А ему как раз налички не хватает, чтобы сделку с Лесей закрыть. Добавит с продажи квартиры Макару Берёзовичу и Стасяну и дело в шляпе. Хоть сегодня на сделку с нотариусом идти можно.
Ну а раз за час актёрского мастерства заплатят как Петрову или Козловскому, то кто он такой, чтобы идти против искусства?
— Замётано! — добавил Глобальный, подхватил третий миллион и был таков.
Раз иудеем стать не вышло, приходилось довольствоваться тем, что под руку попалось.
Глава 20
Ночной нотариус
Шесть миллионов рублей Боря аккуратно сложил в пакетик на глазах Леси. Глаза Васильковой в этот момент блестели как у рыбака на фотографии. Причём при виде трофейного экземпляра в своих руках, а не на каких-нибудь свадьбах или у роддома после выписки, как обычно бывает «в тот самый ответственный момент».
— Двенадцать пятитысячных пачек по полмиллиона каждая, — со знанием дела добавил Боря, не став пересчитывать купюры с банка и с улыбкой добавил. — И пакетик. Фирменный. А не какой-нибудь от хлеба.
С таким фирменным пакетом он учебники в ПТУ имени Артемия Тапочкина носил порой с гаража. За неимением рюкзака, барсетки или модной сумки. Но чаще просто пихал туда тетрадку с рисунками и пенал, где хранились ручки с карандашами не только для записей, но и для художеств. И художественных излишеств.
«С одним лишь исключением — рисовали мы только не на лекциях Степаныча», — напомнил внутренний голос о былом и Боря даже вспомнил то славное время, когда все было просто и понятно. Подучился-подработал-выжил. А теперь в эту формулу столько переменных добавили, что к иску и игреку сначала «й» добавили, а после ещё и умножили на повышающий коэффициент стресса.