На заднее сиденье посмотрел. Можно и тут заночевать. Но подушку забрали. За новой не съездить. В городе из круглосуточного сервиса только грузчики. Магазин закрыт давно.
Вспомнив о ключах Яны, повёл автомобиль к дому Антона. Но руки как сами рулить начали. Очнулся у спорткомплекса Юность. Припарковался у входа почти.
Присмотрелся. Горит огонёк на втором этаже. Не спит хозяйка. Если накричалась уже на качков и по домам разогнала, может и чая налить.
— Дашка, ты вообще дома то вообще бываешь? — пробурчал Боря, ключи от квартиры Яны в бардачок выкладывая.
Конечно, всегда можно вернуться, забрать и удалиться. Но так здесь хотелось остаться.
«Попытка — не пытка», — подсказал внутренний голос.
Боря решительно автомобиль на сигнализацию поставил, встал перед окном и давай телефоном махать. Светится тот, мелькает. А чтобы лучше видели, звонок поставил к «Дарья, спортзал».
Где-то по ту сторону окна в чувства приведёт. А не приведёт, так и не надо. Всё-таки не по-пацански у чужих девушек ночевать.
В окне действительно вскоре мелькнуло лицо бледное. А затем дверь центральную отворила дама заплаканная, с косами расплетёнными.
Внешне держится, а в душе — тоска. И глаза с грустинкой. За один такой взгляд хочется обнять и напечь оладушков. Но это ещё за мукой с яйцами в магазин ехать. А сам едва на ногах стоит.
— Ну чего тебе, Боря? — устало обронила она, за последние сутки как полгода от жизни отмотав.
Возможно, и килограмм-другой от нервов потеряла. Но на весы её Глобальный не ставил. И точно утверждать не мог.
Только руку к груди прислонил ночной гость, голову чуть склонил и пробормотал в ответ:
— Долгий был день… устал я чего-то. Может… переночуем вместе?
Дашка застыла. Ни движения. Возможно, рядом пролетело бы перекати-поле, но дождь был против. Только капли били по спортивной шапке Бориса и стекали по вискам. И главное — эротично по щеке течёт. Словно плачет.
— Боря, как Земля то тебя держит? — не выдержала этой картины дольше минуты Дашка и дверь распахнула. — Заходи уже!
Боря и зашёл, не видя под собой земли. Дождь по одежде течёт. Кроссовки мокрые. В душе чёрте что, но пока вроде никто не насрал. Только потом от него несёт. Луком пахнет.
— Можно я в душевую?
— Можно, — ответила Дашка и спросила. — Тебе что ли машину вернули? Как добрался?
— Нет… новую нашёл.
— Что значит, нашёл?
— Карма, — со знанием дела ответил Борис и начал раздеваться ещё до подхода в душевую.
Только горячая вода в темечко может привести в чувство. А ещё на плечи. И в спину напор посильнее сделать. И… поясницы коснулась рука.
«Слава богу, женская!», — успел только подумать Боря, повернулся и в объятьях кудрявой нимфы оказался.
«Так ты — кудрявая!» — восхитился мужчина одними глазами. Но выразилось это почему-то выпуклостью спереди вместо слов.
«Не по-пацански», — всё ещё шептал едва слышно внутренний голос: «Не по-па-ца…».
Горячая вода глушила мысли, смывала грехи и отодвигала мысли о последствиях на следующий день.
«Когда же я всё-таки высплюсь?» — подумал Боря и отключил мыслительный процесс, отдавшись на волю течения.
Где-то на скамейке, с кружкой чая в руке и полным ртом овсяного печенья с шоколадной крошкой, принялся икать один заключённый под стражу крановщик. Капитан, заметив это дело, гантель погнутую отобрал, Сомова с Кишинидзе с телефонами наперевес из камеры выгнал. Один мобильную видеокамеру в зубы взял, коротко поаплодировав. Другой добавил:
— Ну даёт. Талант! на Зоне не пропадёт.
Капитан брови сомкнул на переносице.
— Ляпнул, не подумал, — тут же добавил старлей и чуть склонился к заключённому. — Моё почтение, маэстро.
Хромов следом сам вышел, решётку на замок закрыл, свет выключил. Но вскоре в отдалённом свете коридора вернулся. С подушкой подмышкой. Сунул между решёток, пробормотав:
— Держи, тебе Боря передал… Ты это… чехол только не снимай. Утром надо будет спрятать. Разбужу пораньше.
Стасян кивнул с пониманием. «опять аванс». Отдал опустевшую в три глотка кружку, обнял подушку и устало прилёг на скамейку.
Жить можно! Карма всё-таки работала.
Только ноги полностью вытянуть не удавалось. С другой стороны, ноги не протянул — тоже радует. А Боря где-то рядом уже суетится. Кто-кто, а Боря о нём позаботится.
Глава 17 — Караси? Какие караси?
Утро началось задолго до восхода солнца. Боря проснулся от приятного ощущения внизу живота. Но с открытием глаз оно не только не растаяло, а напротив, стало ярче и только набирало обороты.
«Так вот ты какой, утренний минет», — обрадовался внутренний голос и тут же давай планы строить: «Так и до Камасутры не далеко. А где секс спозаранку, там и зарядку можно делать начать».
Боря опустил голову с подушки пониже и заметил, как ритмично двигается одеяло. Округлое, главное, со звуками интересными. И всё в районе паха дёргается, привидение изображая. Только не страшно в целом, а страшно приятно.
— Дашка… ты чудо, — протянул Боря, и одеяло потянул в сторону.
«Ей же жарко, неудобно», — подсказал внутренний голос.
И сразу забота изнутри пошла, встав в один ряд с желанием взять старательную спортивную деву с косичками замуж. А попутно сделать не только батареи в круг в Юности, но и всю территорию вокруг спортзала в спорткомплекс расстроить, лишь бы она улыбалась. А с ней и довольные клиенты место себе находили, даже если Стасян весь город на показательные выступления соберёт.
Но что-то пошло не так. Одеяло то сползло, а под ним не Дашка со щеками красными и глазами поплывшими, а… Диана!
Боря только рот открыл. Моргнул. А ничего не меняется: чернявая сосёт, да причмокивает. Вот и пирсинг у брови, и глаза серые, и причёска короткая. Меньше гораздо Дашке и худенькая вся, почти тощая. Но то не от занятий спортом, а по причине телосложения.
Боря снова моргнул, сглотнул во рту неприятное, утрешнее. Дышать таким на девушек старательных нельзя, а до умывальника ещё добраться нужно. А Диана, щёки которой тоже себе вполне розовые, и глаза поплывшие от похоти, тоже глотать начала.
Так они и смотрели друг на друга примерно минуту. Боря с двояким чувством радости и печали и девушка с ресепшена с острым желанием на месте Дашки оказаться.
Осознав, что назад не отмотать, Глобальный лицо отвернул и в сторону говорить начал:
— Диана, послушай меня внимательно. Хорошо?
— Хорошо, — ответила она, капельку последнюю слизнула, но член из руки отпускать не торопилась.
— Дал Бог тебе клитор — даст и мужика, который его найдёт, — заявил Боря и снова в глаза посмотрел серые, с блядской поволокой.
— Правда? — переспросила она, губы язычком маленьким облизнула и даже не думала глаза отводить.
— Правда-правда. Кто-нибудь, да попадёт…ся, — ответил со всей уверенностью то ли разбуженный, то ли пробуждённый, игру в гляделки принимая.
Диана, усмехнувшись победно, тут же от одежды начала избавляться, но Боря в раз напрягся и с дивана её спихнул, сам подскочил. Голый застыл, не зная с чего начать: одежду искать по кабинету или лекцию о вреде развратно-поступательных движений на рабочем месте прочесть. Но вместо этого к раковине подошёл и умылся.
На эту процедуру он потратил секунд пятнадцать, но когда обратно к гостье кабинетной повернулся, она уже голой стояла: бледная, тонкая кожа с камуфляжем «кровь с молоком».
С посвежевшим ртом уверенности прибавилось.
— Дина, блядь! Ты чего творишь?!
— Я не блядь, я честная давалка, — спокойно заявила девушка и капелька на половых губах повисла от желания превеликого.
Прикусив нижнюю губу, показав зубки как хищник голодный, в атаку бросилась. На пару шагов подступила. Но как девушка опытная, не сразу на мужика пошла, а к двери подошла, вход перекрыла. Альтернатива — только в окно.
— Трахни меня, Боря! — заявила хищница чернявая. — Ваши крики у меня в ушах вместо музыки стоят. Не могу больше!