«Привиделось что ли?», — подумала Яна, пеняя на ночные грёзы.
Но тут на кухне раздался грохот посуды. И с лёгкой тревогой подскочив с ложа, она вдруг поняла, что полностью голая. Кто же ночью позаботился о ней и полностью раздел?
Гоняя эту мысль по кругу, она накинула на себя халат и медленно прошла на кухню, откуда пошёл запах яичницы.
— Боря?! — то ли с удивлением, то ли с восторгом воскликнула она.
Утренний сантехник стоял к ней в пол-оборота, сверкая мощной ягодицей. Стоило признать, что скрывалась та за семейными трусами. Но была внушительно-обозначена, что немало пробуждало аппетит пресыщенной развратом, но голодной душевно женщины. Да только и тело говорило с ней. Область ниже лобка хозяйки, например, намекала, что неплохо бы отдохнуть день-другой, а потом уже «о-го-го», и «давай!».
Боря, коварно не замечая этих намёков в голове Яны, орудовал деревяшкой. Ночной гость гонял яйца с колбасой, переворачивал хлеб и предварительно обжаренный лук по сковороде. Из одежды на нём так же был передник с принтом сисек.
Повернувшись на звук зевка пробуждающейся женщины, он улыбнулся и заявил:
— Доброе утро. Умывайся и давай завтракать.
Яна застыла на месте, не веря ушам своим. Антон за всю совместную жизнь ни разу не сказал ей «доброго утра» и уж тем более ни разу не приготовил завтрак. Один раз, правда, заказал суши. Но те привезли вчерашние, так как «японские мастера» узбекской национальности отказывались готовить из до рассвета. И дали, что дали, с засохшим рисом и заветренной рыбой. Тот завтрак тут же отправился в помойку.
Раздумывая над этим, Яна приняла душ. Натруженную за последние дни письку щипало, к сожалению. А то воздала бы ему по заслугам.
Гладя кожу ног губкой с пеной, она вдруг поняла, что выспалась и ей легко на душе. Отлично себя чувствует рядом с ним. Но как знала — ключи выдала. «Полуночный вторженец» себя оправдал. Он не только раздел усталую даму, снимая этот потный колющий наряд и позволяя коже дышать, но и одеялком укрыл, и сам под ним подогрел для окончательной победы. Без отопления в квартире всё же морозно-свежо.
Он заботился! А это уже такой уровень отношений, что можно и ляльку родить.
«С таким отцом не пропадёт. Ещё и кашку с утра сварит и в садик отведёт».
При этой мысли Яна потёрла себя между ног, но там снова кольнуло, напомнив — перерыв!
— Чёртова работа! — воскликнула женщина и вдруг вспомнила, что последний заказ не доделала. А это падение рейтинга. А может и доделала, но уже на подсознании.
Что же там вчера было? Айтишник был, велосипедист с импотенцией, что любит чисто посмотреть и целая россыпь «гладиаторов»: мужчин за пятьдесят, что давно не могут, но погладить ещё готовы. А значит, полноценные самцы и в себе уверены.
В какой момент она перестала обращать внимания на то, чем заняты на мониторе извращенцы? Пожалуй, пары дней хватило, чтобы пресытиться. А затем началось «через не хочу».
Счёт, конечно, пополнился, но и отвращение на место возбуждению пришло. Сделай то, сделай это, засунь в себя что-нибудь поглубже, попрыгай, подергав сиськами.
От всего этого быстро устала.
А вот Боря не такой. Он ей яишенку сделал. А такого обяшку можно минетом с омлетом на работу будить. И блинчики печь, используя тот же фартук на голое тело. Или само голое тело. Благо, с сиськами у него всё в порядке.
«Кто вообще может отказаться от блинчиков?».
С этой мыслью она укутала волосы в полотенце и не тратя время на просушку феном, и вернулась на кухню. А сантехник без формы мало того, что не стал ставить сковороду на стол на деревянную подставку, а по тарелкам по равным порциям разложил, сердечко кетчупом намазал. Так ещё и чая налил с лимоном.
Хлебнув такой, Яна едва слезу не пустила — сладкий. Прямо как любит.
«Сладкая будет с ним жизнь, только за него держись!» — пронеслось в голове, пока приложенная к тарелке вилка робко коснулась желтка.
Боря же в два-три укуса расправился с яичницей, выдул в два присеста кружку чая и уже собирался подскочить, срываясь в спринт под названием «забег длиною в жизнь» но застыл, глядя на неё.
Что-то подозрительное там, по ту сторону глаз. Душа чешется вроде как или подумывает жопу почесать, но стесняется. Одно дело, когда сам почешет, ему можно, он самец и брутален. Никто не запретит самке зад пошкрябать. Даже должен себя вести немного как горилла. И совсем другое — сама.
Некультурно же. Мама иначе воспитала.
Но Боря жопу ей чесать не стал. А вдруг произнёс проникновенно то, что она сама хотела озвучить. Только для себя. И украдкой. А оно ещё вон как можно, оказывается.
— Слушай, Ян… а может нахрен такую работу?
Яна перестала жевать, губа дёрнулась. Глаза намокли. Не от тоски или печали, а от того, что понимает её мужик.
А значит это её мужик, и другого не надо!
— Давай ты лучше высыпаться будешь, — тут же только укрепил в этом утверждении сантехник рядовую женщину почти средних лет, что всё ещё считалась молодёжью. И будет считаться ещё лет двенадцать, а потом лет до пятидесяти продлят с сорока, чтобы наверняка опыта к пенсии набралась.
Но Боря, как идеальный человек её жизни, и не думал останавливаться. Он даже тут же придумал возможность для её тактичного отступления, чтобы не казалось, что заднюю дала.
Он так и заявил:
— Не, ну если прямо хочешь всеми этими игрушками заниматься, то давай что ли магазин открой. Первые две фуры хуёв я тебе так для бизнеса обеспечу. А дальше — раскрутишься, своих поставщиков найдёшь. Можно хуёвых, а можно пиздатых. Тут уж как решишь. Мне бы только… хранить их где-то.
Боря сбившись, намекал на гараж. Всё-таки обещала. А потом, видимо, заработалась.
Вчера почему в машине спать не остался? Потому, что колёса там зимние лежали, занимая половину салона. Не на улицу же их выставлять.
Шины конечно, можно и в свой гараж увести. Но это дело десятое, да и на окраине тот, а не в центре. Всё под рукой надо. Тогда полный порядок будет.
Яна вдруг вспомнила, что намедни бумажку оформила, подскочила, принесла договор купли-продажи со всеми подписями задним числом. Протянула без сомнений. Как ключи однажды. Всё-таки первые дивиденды уже появились. А дальше только больше. Заживут так, что другие завидовать будут… но сделать ничего не смогут.
— Вот, — заявила она. — В гараже и храни. А я… — и тут её осенило. — Я пока в интернете торговать начну. Опись сначала сделаю, всё такое. Пусть домой приходят и забирают.
— А не опасно домой-то? — тут же вновь побеспокоился о ней Глобальный, но на листик посмотрел и в трубочку его свернул. — Давай хотя бы у подъезда встречай. С пакетиком.
— Чёрным? — улыбнулась Яна, от слёз в глазах к бизнес-модели переходя быстро.
Той версии, где первые объявления уже к вечеру первую прибыль принесут. Стоит только инвентаризацию провести и хуи все до одного подсчитать. Вдруг какая-никакая пизда затесалась. А это уже расширение аудитории.
Отдельной статьёй доходов вообще ношенное пойдёт. Оно же не стиранное бельё. Немало таких, кто втридорога купят и нюхать будут. В этом Яна за два дня убедилась.
Хоть в письме им по почте отправляй — только рады будут. Да только плату заранее бери.
«Тогда надо рейтинг продавца набрать, которому доверяют люди», — тут же додумала она и засияла тем самым внутренним светом, что согревало пространство и видимо считалось «светом полноценной женщины».
— Любым, — ответил Боря и прихватив листик, не забыл чмокнуть её в щёчку, убрал посуду в раковину, а сам пошёл одеваться.
Доев яичницу с луком, Яна вернулась в спальню. А там… кровать застелена!
Шок, трепет! И мурашки по коже!
Сказать, что она испытала культурный оргазм, значит ничего не сказать. Антон то обычно только носки у кровати оставлял. Иногда и трусы грязные в угол кидал. А сам глаженных рубашек дожидался на кухне, неспешно кофе попивая, как будто прислугу нанял, а не жену завёл.