Он не просто лишил меня возможности дышать, он стал моим воздухом в легких, и у меня не оказалось слов, остались только слезы. Взяв в руки мое лицо, он стер каждую слезинку и улыбнулся. Чем дольше я смотрела на него, тем сильнее любила. Как в кино: сначала боль, через которую нужно пройти, чтобы обрести свое счастье. Я подумала, может быть, это не просто любовь, это судьба…
— Хорошо, — наконец произнесла я, сделав шаг в сторону от чемодана.
— Спасибо, — прошептал он, склонившись к моим губам.
И в тот момент, когда его губы соприкоснулись с моими, я осознала — это действительно судьба. Он — моя судьба!
Илай
Никто из нас не произнес ни слова с тех пор, как мы покинули аэропорт. Решение взять ее за руку и просто бежать далось нелегко. Гвиневре нужно было забрать Тайги и перенести, а не отменить, свое путешествие. Она пообещала Себастьяну позвонить утром. И я бы соврал, сказав, что теперь-то у меня все в порядке. Часть моей души чувствовала, что я лишь оттягиваю неизбежное.
— Налью нам вина, — сказал я, как только Гвиневра перешагнула порог моей квартиры. Она не ответила, просто села на диван, а Тайги свернулся у ее ног. Наклонившись вперед, она нежно погладила его.
Взяв два бокала и две бутылки, я подошел к ней и присел рядом.
— Ты хочешь напоить меня? — тихо спросила она, приподняв уголки своих губ.
— Да, — сознался я, и она наконец посмотрела прямо на меня. Выражение ее глаз сейчас отличалось от взгляда в аэропорту, доказывая, что, может быть, она сказала «да», оказавшись захваченной врасплох. — За вином у нас с тобой случаются самые лучшие беседы.
Откупорив бутылку, я наполнил бокалы вином. И снова между нами повисло молчание. Оно убивало меня. Гвиневра не была молчуньей, она всегда много болтала, и мне это в ней нравилось. Именно благодаря этому я понял, что причина ее молчания скрывается во мне.
— Чего ты боишься? — спросил я, сделав глоток вина.
— Ты сейчас несерьезно? — удивилась она, так и не попробовав вино, и уставилась на свой бокал.
— Напротив, я абсолютно серьезен и хочу услышать от тебя все, о чем ты сейчас думаешь, все твои мысли и страхи. Даже то, о чем ты не хочешь мне говорить. Именно наши разговоры я люблю больше всего: когда мы смеемся, дразним друг друга, еще больше смеемся и пьем. Еще до того как стать моей девушкой, ты стала моим другом.
Она залпом осушила свой бокал, пролив немного вина мимо рта. Выпив, она глубоко вздохнула и вытерла рот.
— Мы возненавидим друг друга, — призналась она, пока я снова наполнял ее бокал. — Не сразу, нет. Сначала мы будет стараться понять друг друга, но постепенно я начну ревновать сильнее и сильнее. Я буду видеть тебя рядом с дочерью и каждый раз чувствовать себя лишней. Самое ужасное в том, Илай, что она — твой ребенок. Я буду знать это, но все равно меня это будет задевать. Ты будешь чувствовать себя виноватым, а затем раздраженным, потому что я буду чувствовать себя несчастной и вскоре начну избегать тебя. Постепенно мы изведем друг друга… Мы начнем постоянно ругаться, потому что любим друг друга и не захотим отпускать, на самом деле понимая, что должны это сделать. Я ясно вижу это: себя, не имеющую возможности находиться рядом с тобой из-за своей работы, и тебя, не имеющего возможности быть рядом со мной из-за собственной дочери. Кроме того, у меня все еще остались некоторые карьерные планы, которые я хотела бы осуществить. Я эгоистична, Илай. Понимаю, что это неправильно, но... я не хочу делить тебя ни с Ханной, ни с твоей дочерью, ни с кем другим. Я чувствую, что они встали между нами. Я хочу проводить время с тобой, узнавая тебя все лучше. Вот об этих вещах я думаю теперь постоянно.
Я допил свой первый бокал вина и налил второй. Мысли в голове скакали с такой скоростью, что началась головная боль.
— Как бы герой и героиня справились с подобной ситуацией в твоих книгах?
Настроение Гвиневры приподнялось, она даже хихикнула:
— Героиня села бы в самолет, и все мы дружно ждали бы выхода книги номер два, чтобы прочитать о том, как они станут бороться за свою любовь.
Как же я соскучился по игривым интонациям в ее голосе.
— Кто, как ты думаешь, играл бы мою роль, если бы по нашей истории решили снять фильм?
— Том Хиддлстон, — ответила она, не задумавшись даже на секунду.
— У нас с ним ничего общего.
— Знаю, — усмехнулась она, дотянувшись до бутылки. — Но он такой сексуальный. А я с удовольствием сыграла бы саму себя. Заранее спасибо.