– Меня обвинили ложно, сэр! – почти прокричал Филип. – Надеюсь, скоро все разъяснится.
Дженнифер сжала руку Филипа, призывая его к молчанию, и подняла вверх умоляющий взгляд.
– Ваше высочество! – заговорила она самым сладким голосом. – Позволите ли сказать слово и мне?
– Черт меня побери, – проворчал снова сбитый с толку принц. Обернувшись через плечо, он обратился к сэру Джону Лейду: – Я говорил, у девочки есть характер! – Он величественно махнул рукой. – Мадам, ваше поведение в высшей степени недостойно и неженственно. Вам не следует находиться здесь, среди грубых и… похотливых мужчин. Но раз уж вы здесь, говорите!
– Полагаю, сэр, – продолжала Дженнифер, – вас можно назвать одним из столпов английского законодательства… То есть вы имеете право вершить суд наравне с судьями?
– Хм! Да! – сказал принц, потирая пальцы о сюртук. – Раз многие твердят об этом, несомненно, так и есть. Да, мадам, вы правы. Ну и что?
– Позвольте же Филипу изложить суть дела вам!
– Что?! – переспросил ошеломленный принц.
– Прошу вас, позвольте Филипу, – прежним звонким голосом повторила Дженнифер, – изложить суть дела вам!
– Хорошо. Но предупреждаю, мадам: дело настолько увлекло меня, что я затребовал копию показаний, снятых мировым судьей по фамилии Эйвери. Я получил их и прочел – все они свидетельствуют против вас. Однако меня, льщу себя надеждой, трудно ввести в заблуждение. Не будь я уверен, что…
– А если бы вы были уверены в его невиновности, сэр?.. Принц хлопнул рукой по кафедре.
– В таком случае, мадам, я бы известил надлежащие органы власти, и лорда Гленарвона немедленно освободили бы. И ни один житель нашего королевства… кроме короля, моего отца, на мнение которого трудно повлиять… не мог бы и пальцем его тронуть. Даю вам честное слово! Теперь, когда вы предупреждены, лорд Гленарвон, готовы ли вы изложить мне суть дела?
– Сэр, я ни о чем другом не мечтаю. Принц снова стукнул кулаком по кафдере.
– Ей-богу, вы все мне расскажете – в Карлтон-Хаус, сегодня же вечером! – Принц замолчал. Казалось, он ненадолго заглянул к себе в душу, и ему не понравилось то, что он там увидел. – Мисс Бэрд, – продолжал принц, отвернувшись и как будто с некоторым усилием, – я уже не молод. Боюсь, что многие мои клеветники правы. Но я стараюсь во всем следовать своему девизу: «Я служу». Все молчали.
– Те, кто распускает обо мне гнусные сплетни, просто дураки, – продолжал принц Уэльский. – Они считают меня болваном. Принц я или король, но я позабочусь о том, чтобы справедливость восторжествовала. И ни один мой подданный не уйдет, не добившись правды!
Глаза принца наполнились слезами от жалости к самому себе, но в ту минуту невозможно было не полюбить его или усомниться в его искренности.
Мистер Шеридан смотрел в пол. Майор Хангер беспокойно ерзал на месте. Смущенный сэр Джон Лейд молчал. Герцог Йоркский, который, очевидно, не знал, на что решиться, откашлялся. И вдруг в полумраке, расцвеченном разноцветными лучами, послышался высокий, скрипучий, надменный голос, знакомый большинству из присутствующих:
– В таком случае прошу вас выслушать и меня, ваше королевское высочество!
Это был полковник Торнтон.
Вначале все услышали скрип его армейских сапог, затем он весь вышел на свет. Шляпа с плюмажем из белых перьев была сдвинута почти на самое ухо. Черный военный плащ, запахнутый наглухо, оттопыривался на груди.
Страх снова овладел всем существом Дженнифер. Она заметила, как блеснули золотом эфесы двух шпаг.
– Надеюсь, господа, вы меня знаете?
– Да, мы вас знаем, – проворчал герцог Йоркский. – Молодой Гленарвон пытался научить вас хорошим манерам при помощи незаряженного пистолета. Как ему это удалось, одному Богу известно!
Пропустив мимо ушей слова герцога, полковник Торнтон обратился непосредственно к принцу Уэльскому:
– Именно дело о незаряженном пистолете вынудило меня обратиться к вам за помощью, ваше королевское высочество!
– Как же вы нашли меня?
– Один подручный вон того… типа, – полковник смерил косым взглядом Сэмюэля Хордера, побледневшего от ярости, – предложил мне утром внести сто гинеи за право посмотреть бой. Таких денег у меня нет и не будет… – полковник сделал паузу, – пока Гленарвона не схватят и не повесят. Но небольшая сумма, уплаченная одному из лакеев в Карлтон-Хаус, помогла мне выяснить местоположение вашего королевского высочества.
– Так! И что же?
– Вот. – Полковник Торнтон со звоном извлек из-под плаща две шпаги и протянул их вперед. Сверкнули стальные клинки; хотя шпаги были не слишком длинные, их жала были остры как иглы.
– Я готов был честно драться с ним на пистолетах, – выпалил полковник Торнтон. – Он перехитрил и обманул меня! Он нарушил дуэльный кодекс, как всем вам хорошо известно. Неужели меня можно превратить в посмещише? Я требую права сойтись с ним здесь и сейчас! Мы будем драться на шпагах. Поскольку ваше королевское высочество находится здесь инкогнито, вы можете следить за ходом боя и судить его!
– Постойте! – послышался вдруг голос, который они едва узнали. – С позволения вашего королевского высочества, всего одно слово!
Сэмюэль Хордер сморщил личико Купидона, руки его были сжаты в кулаки.
– Я тоже джентльмен, – тихо сказал он. – Надеюсь, вы помните, что некогда я неплохо дрался на шпагах. Что же касается моего происхождения, то по материнской линии…
– Мне все известно, мистер Хордер, – холодно отвечал принц. – Иначе я не называл бы вас сэром. Что дальше?
– Поскольку лорд Гленарвон неоднократно оскорблял и обманывал меня, я прошу права драться с ним на шпагах! Здесь и сейчас!
Филип Клаверинг с легкой застывшей улыбкой на лице шагнул вперед.
Отчаяние охватило Дженнифер. Она пыталась удержать его. Но было слишком поздно.
– Джентльмены, хотите посмотреть честный бой? – громко спросил Филип.
Ответом ему была мертвая тишина.
– Насколько я понимаю, в зале можно быстро очертить ринг в двадцать четыре фута, огороженный надлежащим образом. Несомненно, будет и освещение.
– Что же дальше, мой дорогой сэр? – спросил принц.
– Мой противник, – отвечал Филип, – выходит на ринг со шпагой и пользуется ею по своему усмотрению. Мне шпага не нужна – я не умею фехтовать. Мои руки будут защищены только боксерскими перчатками. Я не стану хватать шпагу за лезвие или применять другие недостойные приемы. Если он убьет меня – отлично, так тому и быть! Но если он окажется в нокауте и не поднимется через тридцать восемь секунд, я стану победителем. Согласны?
– Черт побери, Гленарвон! – вскричал герцог Йоркский, вскакивая с места. – Так не пойдет!
– Почему, сэр?
– Вам не победить! Ни один боксер не выиграет поединка с фехтовальщиком!
Сапоги герцога Йоркского отчаянно скрипели, плащ развевался, а черные брови изумленно поднялись на красном одутловатом лице.
– Мне приходилось видеть подобные поединки! Боксер встает в боевую стойку. Фехтовальщик делает выпад, и боксер не может избежать укола ни уклонившись в сторону, ни отскочив назад, ни пытаясь отбить клинок!
– Это всем известно, Фред, – начал было его брат. Огрызнувшись, герцог Йоркский снова повернулся к Филипу:
– Когда боксер, получив укол, пытается дать сдачи, фехтовальщик отскакивает назад и находится вне пределов его досягаемости. Через несколько минут боксер весь в крови. Фехтовальщик колет его в ноги – в икры, и скоро боксер падает. Если фехтовальщик парень честный, он лягает своего противника и говорит: «Иди с миром». Если же он непорядочен… – Герцог Йоркский живо изобразил, как фехтовальщик добивает лежащего на земле противника. – Что вы на это скажете, а? – требовательно спросил сын Георга Третьего.
– Фред!
– Что, Джордж?
– Прошу тебя, сядь и заткнись.