373
Hosking, Geoffrey, ed. Church, Nation and State in Russia and Ukraine. Macmillan, 1991. Материалы научной конференции в Лондонском университете, посвященной 1000-летию крещения Руси. Материалы не равноценны, но в основном академический уровень был соблюден, некоторые материалы не устарели и сегодня. Это была, кажется, последняя конференция с участием Анатолия Эммануиловича Левитина.
Husband, William Godless Communists: Atheism and Society in Soviet Russia, 1917-1932. Northern Illinois University Press, 2000. В какой-то степени автор перекликается с трехтомником Поспеловского, но, поскольку он ограничивается более кратким периодом и сосредотачивается на более узкой тематике, он более глубоко затрагивает такие вопросы, как вера и неверие в СССР, материализм и секуляризация общества, семья в атеистическом обществе и пр. Книга написана уже в условиях доступности архивных материалов — в этом его преимущество по сравнению с Поспеловским. Однако иногда автор доказывает, что «Волга впадает в Каспийское море», на 30 страницах рассуждая, например, что в СССР и России есть верующие, неверующие и атеисты.
Штриккер, Герд, ред.-сост. «Русская православная церковь в советское время (1917-1992)», 2 т. М.. Пропилеи, 1995. Как сказано на титульной странице, это «материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью». Превосходный сборник документов. Необходимая настольная книга для серьезного исследователя этой темы. В сухих документальных текстах представлена предельно полная картина трагедии.
Примечания к Главе 19
Тут приводятся цитаты из моего англоязычного трехтомника A History of Soviet Atheism in Theory and Practice, and the Believer, vol. I — A History of Marxist-Leninist Atheism and Soviet Antireligious Policies. Первоначально они были взяты из русскоязычных источников, например, «Вопросы научного атеизма» в курсе «Истории КПСС».
См. также: Padover, Saul, ed. & trans. Karl Marx on Religion. N. Y., McGraw Hill, 1974. Всюду, где не обозначено, что курсив автора, таковой означает, что материал был выделен или подчеркнут в подлиннике.
Естественно, было немало антибольшевистских выступлений отдельных членов собора, настроенных воинственно, настаивавших на активном участии Церкви в противостоянии большевистскому режиму, но в целом собор такую стратегию не поддерживал.
Поскольку послание патриарха на сутки опередило ленинский декрет и на четверо суток его опубликование, у читателя может сложиться впечатление, что патриарх чуть ли не спровоцировал такую жесткую реакцию Ленина. Но это не так. В конце декабря 1917 года по старому стилю в советской печати были опубликованы тезисы будущего декрета, подписанного 20 января 1918 года. Кстати, митрополит Петроградский Вениамин по поводу этих тезисов отправил Ленину письмо 28 декабря 1917 года по старом], стилю (10 января по новому стилю), протестуя и предупреждая, что декрет такого содержания приведет к пролитию невинной крови. Так что и «Указ» патриарха на самом деле был реакцией на ленинский «Декрет».
Некоторые западные авторы обвиняют патриарха Тихона в том, что он призвал верующих взяться за оружие и таким образом виновен в разжигании кровопролития. Но в «Послании» определенно говорится о христианском покаянии, а не насилии: «...архипастыри, пастыри, сыны мои и дщери во Христе: спешите с проповедью покаяния, с призывом к прекращению братоубийственных распрей ... устрояйте духовные союзы ... которые силе внешней противопоставят силу своего святого воодушевления...».
Подробности см.: Н. Н. Покровский, С. Г. Петров, ред. «Политбюро и Церковь, 1922-1925», кн. 1. Новосибирск, 1997; а также: Д. В. Поспеловский «Реформы, Обновленчество и патриарх Тихон», в Церковь и время, № 6, 1999.
См.: «Политбюро и Церковь», кн. 1.
Лишенцы и их дети не имели права служить в Красной армии, и за это же штрафовались.
См.: подсчеты налогов в моей книге «Русская православная церковь в XX веке». М., Республика, 1995.
Цифра 200 тысяч священнослужителей, расстрелянных и замученных в советских ссылках, концлагерях и застенках, официально опубликованная российским правительством, по-видимому, включает в себя монашество и церковнослужителей (дьячков, чтецов, церковных старост и т. д.), ибо даже до революции священников, диаконов и епископов в России было около 50 тысяч. Даже если допустить, что религиозное возрождение в городах, особенно среди интеллигенции, начала 1920-х годов могло привести к некоторому временному росту рукоположений, то уже к концу 1920-х начинается спад как результат отсутствия семинарий, сумятицы в Церкви из-за расколов, перспективы нищенства и гонений, а в 1930-е годы рукополагаются уже единицы. В «Русской православной церкви в XX веке» я предлагал определить число погибших священнослужителей примерно в 40 тысяч. Если к этому прибавить почти поголовное уничтожение монашества — а его до революции было почти 100 тысяч, — плюс церковнослужителей, которых даже в сельских храмах обычно приходилось не менее 2-х человек на одного священника, то и получится общая цифра около 200 тысяч.